– Они разговаривают в ванной комнате, где шумит вода.

– Ну и дела! – вырвалось у меня.

– Видимо, они допускают возможность прослушивания, поэтому приняли такие меры.

– Черт возьми! Прямо шпионский боевик! Но хоть что-то вы услышали?

– Только несколько слов. Зубов сразу же набросился на Комарова с расспросами о том, почему его так долго не было. А тот, видимо, разу дал ему знак молчать, потому что Зубов перешел на шепот. Я не уверен, но, по-моему, мне послышалось, что Владимир спросил что-то вроде: «Ну где же доцент!»

– Хорошо, – сказала я, – как только он выйдет, позвони мне еще раз.

Мысли о моей несчастной любви мигом выскочили у меня из головы. Дело запахло жареным. Почему Комаров повел себя, как заправский шпион? Как он мог догадаться, что квартиру Зубова прослушивают? И о каком-таком доценте говорил Владимир?

Я закурила сигарету и открыла форточку. Максим уже давно спал – был первый час ночи. А у меня весь сон как рукой сняло.

Не подвело меня мое шестое чувство. Зубова что-то очень сильно угнетает и тревожит. И это «что-то» как-то связано с Комаровым. А может быть, не только с ним, но и с его начальником, который что-то уж слишком сильно озабочен судьбой своего аспиранта…

Доцент! Я даже вздрогнула от этой неожиданной догадки. А не Головинова ли он имел ввиду, ведь тот, насколько мне помнилось, как раз имел звание доцента!

Снова раздался телефонный звонок.

– Да! – крикнула я, позабыв о том, что могу разбудить Максима.

– Валентина Андреевна, Комаров только что вышел от Зубова, – доложил Маркелов.

– Вы больше ничего не услышали?

– Нет, они расстались в полной тишине.

– Хорошо, продолжайте наблюдение.

– Валентина Андреевна, вам нужно звонить, если что-нибудь случится, или до утра подождать?

– Звоните немедленно!

– Хорошо.

Я положила трубку и поняла, что сегодня мне так и не удастся нормально выспаться.

Я все же легла в постель, но не стала выключать бра, чтобы не тратить в темноте время на поиски телефона, который я положила рядом с собой.

Однако, Маркелов с Толкушкиным мне больше так и не позвонили. Всю ночь я провела в дремоте, то просыпаясь, то снова проваливаясь в беспокойный неглубокий сон.

На следующий день, который был четвертым днем расследования, вся моя команда собралась на очередную планерку. Валандра внимательно выслушала повторный отчет Толкушкина и Маркелова.

– Всю ночь у него в квартире горел свет, – говорил Валера, – нам показалось, что Зубов так и не ложился.

– Вы не могли определить по звукам, что он делал?

– Ходил из угла в угол – Зубов то и дело мелькал в окнах. Он включил телевизор, поэтому мы мало что могли услышать.

– Он сейчас у себя?

– Когда мы уезжали, был у себя.

– Шурик, – обратилась Вершинина к Антонову, – срочно двигай туда. Прежде всего удостоверься, что Зубов находится дома.

– Будет сделано, – Антонов немедленно исчез за дверью.

– Валера, тебе тоже показалось, что Зубов спрашивал у Комарова о доценте?

– Я не мог расслышать, Валентина Андреевна. В этот момент рядом машина засигналила, я ничего не услышал.

– А почему тогда Вадик услышал?

– У него, наверное, слух острее. Все-таки он профессионал в этом деле.

– Ты на что это намекаешь? – спросил возмутившийся Маркелов, что я шпик профессиональный…

– Тише, ребята, тише! – Вершинина легонько стукнула по столу ладонью. – Все мы шпики, если уж на то пошло. И ничего в этом зазорного нет. И тебе, Валера, не пристало обвинять Вадика, если ему удалось услышать больше, чем тебе.

Толкушкин смущенно потупил глаза.

Все присутствующие, включая Валандру, сдержанно заулыбались – очень уж комично выглядел этот спор.

– Всем, кто работал ночью, – отбой! – объявила Валентина Андреевна.

– А для тебя, Алискер, у меня будет особое задание.

– Что нужно делать? – с готовностью спросил Мамедов, когда все остальные вышли из кабинета начальницы.

– С «Великаном» вы уже все закончили?

– Да, Валентина Андреевна, все документы подписаны.

– Замечательно, я буду хлопотать на счет премии.

– Большое спасибо, – Алискер даже покраснел от удовольствия.

– Исполнительных сотрудников следует поощрять, – заметила Валандра.

Мамедов по этому поводу ничего сказал, но чувствовалось, что он не имеет ничего против похвалы. В памяти у Вершининой всплыл очередной афоризм Ларошфуко: «Воздавать должное своим достоинствам наедине с собою столь же разумно, сколь смехотворно превозносить их в присутствии других».

«Особенно, если другие – это начальство», – добавила про себя Валандра.