– Валентина Андреевна, – раздался в трубке голос Болдырева, – Маркелов и Толкушкин нас сменили.

– Ничего нового нет? – осведомилась Валандра.

– Как я уже сообщал, Зубов несколько раз куда-то звонил, но разговора не было, видимо не мог дозвониться. В последний раз это было сорок пять минут назад. И больше ничего. Никто не приходил к нему и не звонил.

– Это даже странно, что Зубов не пытается никуда пойти, – задумчиво проговорила Вершинина, – ну что ж, – словно очнувшись, сказала она, – вы свободны.

– Можно домой?

– Да, поезжайте, – разрешила Вершинина, – только старайтесь по возможности никуда не отлучаться из дома – мало ли что может случиться.

– Хорошо, – ответил Сергей и, попрощавшись, повесил трубку.

Валандра всегда напоминала об этом своим подчиненным, хотя и осознавала, что в этом уже нет необходимости. Все они работали с ней достаточно долго и знали, что в период расследования каждый из них и душой, и телом должен принадлежать службе безопасности и в частности ее главе, то есть ей, Валентине Андреевне Вершининой. Но напоминать им об этом уже вошло у нее в привычку.

«Интересно, куда же так настойчиво пытается дозвониться Зубов?» – думала Валандра, запирая дверь своего кабинета.

– Валюша!

Вершинина встрепенулась и посмотрела на Мещерякова, идущего по коридору прямо к ней.

– Ты домой собралась?

– Да, – односложно ответила Валандра, у которой не было настроения язвить шефу.

– Давай я тебя подвезу.

– Спасибо, не надо. Меня внизу ждет Мамедов на машине.

– Как знаешь, – Мещеряков остановился и подождал, пока она запрет кабинет.

– Что новенького? – спросил он, пока они спускались по лестнице.

– Ищут второго подозреваемого, а Зубова отпустили под подписку о невыезде.

– Нужно сообщить об этом его деду! – возбужденно сказал шеф.

– Мы пытались ему дозвониться в течение всего дня, но так и не смогли. Видимо, что-то с телефоном.

– Так пошли своего секретаря! Они там волнуются, ждут известий…

– Миша, понимаешь, – начала Валандра, доверительно взяв его за лацкан пиджака, – мне нужно, чтобы Зубов некоторое время побыл один. Возможно, завтра уже можно будет сообщить Василию Васильевичу.

– Ну как знаешь, Валюша, – со вздохом протянул Мещеряков, которому, видно, не терпелось поскорее отрапортовать заказчику о успехах в расследовании.

– Кто заступил в ночь? – осведомилась она у Мамедова.

– Ганке и Антонов, – ответил Алискер.

Валандра кивнула и, откинувшись на спинку сиденья, закрыла глаза.

– Устали, Валентина Андреевна? – участливо спросил Мамедов.

– Есть немного. Сама не знаю, почему. Вроде особо не напрягалась.

– Вам в отпуск нужно, – посоветовал Алискер.

– В отпуск? – Валандра с удивлением подумала, что, действительно, уже давно толком не отдыхала. – А что, это хорошая мысль. Может, и испрошу себе недельку после расследования этого дела.

– Сейчас как раз бархатный сезон начался. Вам бы на море съездить. Там пока тепло и народа поменьше, чем в разгар лета.

«А что? – подумалось Вершининой, – может, и впрямь съездить на недельку в Анапу. Надо будет сказать об этом Виктору, если он, конечно, соизволит мне позвонить. Максима можно на это время отправить к отцу, пусть пообщаются».

В этот вечер Виктор мне так и не позвонил. Несколько раз я порывалась набрать его номер, но в последний момент останавливалась, вспоминая о данном самой себе обещании не звонить ему самой. Это было не похоже на Виктора – не подавать о себе известий целых шесть дней.

«Может, у него что-то случилось?» – вдруг пришла в голову неприятная мысль.

Я опять подошла к телефону и сняла трубку.

«Если бы что-то произошло, я бы уже об этом узнала. Нет, не буду звонить, подожду еще один день. А если окажется, что он пропал без уважительной причины, ох и задам же я ему перца!»

Настроение было, хуже некуда. Я с удивлением прислушивалась к своим чувствам. Вот тебе и независимость – недели без мужика пробыть не можешь!

Мои размышления прервал телефонный звонок. Сердце екнуло. Я было почти уверена, что звонит мой ненаглядный. Но меня ждало жестокое разочарование: это был Вадик Маркелов.

– Валентина Андреевна, только что к Зубову пришел Комаров, он сейчас у него.

– О чем они говорят?

– Дело в том, что мы не можем ничего услышать!

– То есть, как это? – с возмущением вопросила я.