Надо учесть, что задача выстроить «президентскую вертикаль» безмерно усложнялась суверенизацией республик, которые ревниво оберегали обретенную самостоятельность и не хотели делиться с центром своими прерогативами. Словом, долгие переговоры были неизбежны, а время поджимало. Оставлять власть в беззубом состоянии граничило с безответственностью. Единственным выходом было просить у законодателей на время дополнительные полномочия.

Между тем в Верховном Совете России продолжала нагнетаться обстановка. Произносились ультимативные речи в пользу программы «500 дней», вплоть до призывов к проведению забастовки, если она не будет принята Союзом. 16 октября в конце дня взял слово Ельцин. Выдержанное в резком, конфронтационном духе выступление его содержало голословные обвинения центра в жесткой линии по отношению к республикам, стремлении ограничить суверенитет Российской Федерации, сорвать переход к рыночным отношениям, сохранить господство административно-командной системы. Оратор не остановился даже перед нелепыми обвинениями в саботаже (правда, было не очень ясно, кому они адресованы) и предъявил нечто вроде ультиматума: либо принимаются его требования, либо — дележ власти, собственности, вооруженных сил. Прозвучали плохо прикрытые призывы к выходу людей на улицы.

В тот же день в «Московских новостях» появилось интервью Гавриила Попова, в котором приоткрывалась внутренняя кухня принятия решений Демроссией. Говорилось о жестких шагах, которые предпримет Председатель Верховного Совета РСФСР, если «500 дней» не будут приняты. Председатель Моссовета грозил и собственной отставкой. Таким образом, скоординированно палили по Кремлю из всех «орудий».

На следующий день я собрал Президентский совет. Крючков, Лукьянов, Ревенко выступили за «должный отпор». Шеварднадзе и Медведев заняли более гибкую позицию: ответить на выпады, но не вступать в лобовое противоборство.

Вначале возникла мысль — выступить мне с интервью по рыночной программе, включив ответ Ельцину. После размышлений решено было проявить выдержку и высказаться 19 октября при представлении «Основных направлений» перехода к рыночной экономике Верховному Совету.

Надо сказать, выступление Ельцина имело довольно неожиданный эффект, прямо противоположный тому, на который было рассчитано. Никаких уличных акций и забастовок не последовало. Решительный тон и грозный внешний вид оратора вызвали недоумение: почему вокруг такого вопроса нагнетаются страсти? Эта эскапада, судя по всему, не получила единодушной поддержки даже в Межрегиональной группе. Верховный Совет России, собравшись на следующий день утром, как ни в чем не бывало продолжал обсуждение текущих проблем.

Обсуждение «Основных направлений» в союзном парламенте тоже проходило спокойно. Выступления радикальных демократов были выдержаны в примирительном, даже, как мне показалось, извиняющемся тоне. Проект программы был принят за основу сразу после моего доклада, против проголосовали лишь 12 депутатов при 26 воздержавшихся из примерно 400 членов Верховного Совета.

Конечно, тут дело нельзя сводить к неожиданному эффекту чрезмерно резкого, крикливого выступления Ельцина. Сам документ получился достаточно взвешенным, учитывающим — разумеется, в пределах возможного — позиции основных политических сил.

Так или иначе, программу перехода к рынку приняли, перевернув одну из драматических страниц перестройки.

Экономика — заложница политики?

При голосовании за «Основные направления» вроде бы произошло объединение депутатов, стоящих на разных позициях. Но результатами были не очень довольны и те и другие. Оказался сильно подорванным авторитет правительства. Усилиями радикальной прессы его стали воспринимать как сборище ретроградов, противящихся спасительному рынку. Само оно встало в позу обиженного, начало объявлять первопричиной экономических неурядиц политическую анархию и безвластие в стране, в которых повинны оппозиция и политическое руководство. То есть президент.

Между тем выполнение принятой программы требовало в первую очередь налаживания конструктивных отношений с республиками, реорганизации и укрепления президентской власти, выдвижения новых людей. Разговор обо всем этом шел на заседании Президентского совета 31 октября. Настроение было мрачноватое.

Я сказал, что даже самые острые оценки ситуации недостаточны. Надо перестать соревноваться на этот счет. Мы все переминаемся с ноги на ногу, а нужно энергично действовать. Сосредоточиться на реализации «Основных направлений», ускорить работу над новым Союзным договором, реорганизовать структуру власти. Не следует затевать перетряхивания всех звеньев со сплошной заменой кадров, но, несомненно, выдвинуть новых людей. Те, кто сомневается в правильности наших действий, и тем более несогласные с ними, должны уйти.

Я согласился с мнением членов Совета, выступавших за диалог с оппозицией, согласие с российским руководством, республиками.

2 ноября Совет Федерации детально рассмотрел проект Союзного договора и поручил форсировать его подготовку. А на заседании Президентского совета (5 ноября) обсуждался план мероприятий по переходу к рынку. Вновь разгорелась общеполитическая дискуссия.

В ответ на утверждение Рыжкова, что экономические трудности порождены ослаблением власти из-за действий оппозиции и республик, намеки на нерешительность высшего политического руководства, Яковлев заявил, что главный источник трудностей не в политике, а в неудовлетворительном состоянии экономики и управления ею, задержке экономических реформ. Критиковал правительство и Медведев. «Это же безумие, — заявил он, — форсировать дорогостоящие социальные программы, закрывать глаза на безудержный рост денежных доходов в условиях, когда началось абсолютное сокращение производства». Ответная реакция Рыжкова и Маслюкова была бурной.

Напряжение в руководстве было сильнейшим, начались колебания и шатания даже в моем ближайшем окружении. Многозначительную позу занял Яковлев, недовольный тем, что я не принял безапелляционно «500 дней». За этим стояло и несогласие с моими действиями по отношению к оппозиции, к партии и ее руководящим структурам, с линией на сохранение обновленного Союза республик.

Шеварднадзе болезненно переносил участившиеся нападки на внешнюю политику со стороны фундаменталистов, народных депутатов из числа «полковников».