В этом выступлении было ясно дано понять, что российское руководство не находит правительству Рыжкова места в дальнейшей работе по реализации экономических программ. Об этом же говорил Силаев.

Снова вспыхнула дискуссия о союзном правительстве. Хасбулатов в присущей ему грубой, прямолинейной форме высказался за его отставку. Ему возразили представители других республик. Взволнованный Рыжков заявил, что вопрос в конечном счете не в правительстве, а в борьбе некоторых республиканских лидеров против центра, что было, в общем, близко к истине. Обращаясь ко мне, он заявил:

— Сами беритесь за функции правительства, но следующий удар будет против вас.

Несмотря на то что преобладающее мнение было в пользу программы Шаталина — Явлинского, в ряде выступлений высказывались и критические замечания, нащупавшие в ней слабые точки и изъяны. Член Президентского совета академик Ю.А.Осипьян заметил, что в программе отсутствует такой обязательный признак любого государства, будь то унитарного или федеративного, как наличие федерального налога.

В выступлении Медведева, при общей положительной оценке, высказывалось несогласие с тем, что в программе говорится об экономическом союзе, но обходится вопрос о политическом союзе республик.

— Кто должен практически осуществлять программу оздоровления экономики и перехода к рынку на союзном уровне? — спросил оратор. — Ответ ясен: конечно же, правительство. Если оно будет отстранено от этой функции, ему вообще делать нечего. Такое правительство просто не нужно. И никакой комитет его заменить не может.

Я учитывал перелом, который произошел весной 1990 года в настроениях Рыжкова и особенно Маслюкова в пользу рынка, надеялся, что правительство способно осуществить реформу. А главное — отставка правительства втянула бы нас в новый тяжелый тур политической борьбы. Это была твердая позиция, несмотря на то что иной точки зрения придерживались весьма авторитетные люди из моего ближайшего окружения.

Совместное заседание Президентского совета и Совета Федерации не приняло формальных решений, ибо не располагало даже полным текстом обеих программ. Это был обмен мнениями, закончившийся констатацией: надо продолжить работу над программами и попытаться найти пути их сближения до официального внесения того и другого в Верховные Советы Союза и Российской Федерации.

К сожалению, договоренность об отсрочке внесения программ на Верховные Советы Союза и Российской Федерации оказалась нарушенной. 3 сентября программа «500 дней» была роздана, и депутаты России начали ее обсуждение. Это была попытка оказать давление на центр, противодействовать выработке общей программы, поставить нас перед свершившимся фактом.

Буквально на следующий же день, несмотря на сильную занятость (в этот день состоялось открытие съезда Компартии РСФСР, событие для политической жизни страны немаловажное), я провел детальное обсуждение и сопоставление двух программ, на которое были приглашены их авторы, руководители правительств республик, ученые. Но это уже был не широкий политический форум, а именно деловое, сравнительно узкое совещание. «500 дней» представил и прокомментировал Явлинский. Сделал он это довольно толково. Ему оппонировал Абалкин.

Авторы программ и на этот раз пустились вскачь: всячески выпячивали принципиальные, с их точки зрения, различия между документами, их «несовместимость». Представители же республик, склоняясь больше к поддержке программы «500 дней», все же считали возможным и необходимым сближение.

К этому времени в научных институтах и в моем аппарате был проведен детальный анализ двух программ, и у меня сложилось более полное о них представление. Оно не поколебало оценки программы «500 дней» как предпочтительной, но главный предмет разногласий и разночтений находился за пределами экономики, был заключен в выборе будущей модели нашего общества. Программа правительства исходила не только из экономического союза между республиками, но также из сохранения единого союзного государства с регулирующими функциями и того, что можно назвать основами социалистического строя.

Программа же Шаталина — Явлинского, признавая необходимость экономического союза республик, оставляла за скобками саму проблему сохранения их политического союза и была лишена четкого социального содержания. В ней не было даже упоминания о новом Союзном договоре.

Аргументировалось это авторами тем, что в ней политические вопросы вообще якобы не затрагиваются. Но тут-то и была «маленькая» хитрость. Непредвзятый анализ показывал, что программа фактически исходит из перспективы прекращения существования Союза как единого государства. Да вот только один пример — в программе предусматривалось введение одноканальной налоговой системы, при которой все налоги поступают в распоряжение республик, а затем по устанавливаемой ими квоте делаются отчисления в союзный бюджет. Без федеральных налогов немыслимо существование федерального государства.

Фактически программа «500 дней» как бы предопределяла принципиальные решения, которые были предметом переговоров по новому Союзному договору. Принятие ее с такой посылкой могло дать сильнейший толчок деструктивным, дезинтеграционным процессам, прежде всего в политической сфере. А это, в свою очередь, не могло не отразиться на экономике.

Именно политические проблемы оказались камнем преткновения при определении возможности совмещения программ. Что же касается социально-экономического содержания, непреодолимых препятствий не было. Набор проблем, связанных с переходом к рынку, в основном тот же. Только подходы предлагались различные: крутые и решительные в программе «500 дней», взвешенные, плавные — в правительственной.