К чести постмаоистского руководства КНР, оно сумело довольно быстро вывести страну из трясины «культурной революции». Уже будучи Генеральным секретарем ЦК КПСС, я с большим интересом вчитывался в документы XIII съезда КПК, который подтвердил курс на модернизацию и реформу хозяйственной системы, принял долгосрочную программу превращения Китая в современное высокоразвитое социалистическое государство. Эти решения во многих чертах перекликались с идеями нашего XXVII съезда. Мы как бы вновь сближались, пока еще в поисках путей выхода из тех тупиков, в которые зашли обе страны. Но на пути не стихийного, а сознательного движения навстречу друг другу предстояло решить крупные геополитические проблемы.

Советский Союз и Китай втянулись в противостояние на пространствах Азиатско-Тихоокеанского региона. Попытки договариваться с США ввиду потенциальной угрозы со стороны Китая, предпринимавшиеся при Хрущеве, стимулировали Пекин к связям с американцами на почве антисоветизма. И естественное развитие контактов обеих наших стран с Западом оборачивалось усилением китайско-советского противостояния. Все это происходило на протяжении не менее двух десятилетий. Исходя из худших предположений о намерениях Китая, в 60-е и 70-е годы в СССР была принята линия на развертывание военного потенциала на Востоке.

Нельзя сказать, что с нашей стороны не предпринималось ничего для ослабления конфронтации, но делалось это несистемно, неадекватно значению проблемы. Да и в Китае вели свою игру, добиваясь благосклонности Запада за счет антисоветских комбинаций.

Худшую роль сыграло резкое обострение китайско-вьетнамских отношений, вылившееся в прямые военные столкновения. После инцидента на острове Даманский в 1969 году были образованы новые военные округа. Стала расти мощь Тихоокеанского флота. Укреплялись пограничные сооружения. Начато строительство БАМа. В Чите было создано военное командование дальневосточного направления с мощной инфраструктурой. В это же время введены дополнительные контингенты наших войск в Монголию. Китайская сторона не без оснований била в набат, заявляя, что над ней нависла миллионная армия, вооруженная мощнейшим новейшим оружием. Но и китайская армия имела уже свой ядерный арсенал.

Набранная за десятилетия инерция конфронтации блокировала возможность поворота. Слабые попытки трезвомыслящих политиков, дипломатов, специалистов с обеих сторон хоть как-то смягчить напряженность воспринимались чуть ли не как предательство национальных интересов. Нужен был мощный волевой импульс с самого «верха».

От враждебности к сближению

Наши взгляды на отношения со странами Азиатско-Тихоокеанского региона я изложил в своем выступлении во Владивостоке в июле 1986 года. Их суть сводилась к следующему. Положение на Дальнем Востоке, в целом в Азии и на прилегающих к ней океанских просторах, где мы постоянные жители и мореплаватели, представляет для нас национальный, государственный интерес. Как тут пойдет дальнейшее развитие, какие процессы в отношениях между государствами возобладают — это во многом будет определять судьбы всего мира. Мы, заявил я, за совместное строительство новых, справедливых отношений в регионе.

Особое место в выступлении заняла тема наших отношений с Китаем. «Советский Союз готов в любое время, на любом уровне самым серьезным образом обсудить с Китаем вопросы о дополнительных мерах по созданию обстановки добрососедства. Мы надеемся, что в недалеком будущем разделяющая (а хотелось бы говорить — соединяющая) нас граница станет полосой мира и дружбы».

Как мне потом сказал Дэн Сяопин, заявленные во Владивостоке позиции были встречены в Пекине с удовлетворением и побудили к ответным шагам. Этому благоприятствовало и общее развитие международных дел. В мае 1988 года начался и к 15 февраля 1989 года завершился вывод советского воинского контингента из Афганистана. По согласованию с руководством Монголии мы выводили свои войска из этой страны. Хотя и медленно, но все же велись переговоры по урегулированию конфликта в Кампучии. Шли вверх показатели нашей торговли с Китаем, заметно увеличивалось научно-техническое и культурное сотрудничество. Продвигались и переговоры по пограничным вопросам.

В начале декабря 1988 года я принял министра иностранных дел КНР Цянь Цичэня и попросил его передать китайскому руководству, что мы выступаем за нормализацию отношений, условия для этого теперь имеются. Министру откровенно было рассказано о наших внутренних делах и новых подходах во внешней политике.

Передав добрые пожелания от Дэн Сяопина, Чжоу Цзыяна, Ян Шанкуня и Ли Пэна, министр от имени китайского руководства пригласил меня в Пекин.

И вот 14 мая 1989 года мы подлетаем к Пекину. Настроение приподнятости и сосредоточенности одновременно. Уже при подлете по радиотелефону сообщают, что официальная церемония встречи состоится прямо на аэродроме. Площадь Тяньаньмынь с 4 мая занята студентами, собравшимися там по случаю очередной годовщины начала антиимпериалистического и антифеодального движения, по традиции отмечаемой в этот день. Демонстрация, а вернее серия демонстраций, была необычной для Китая, стала выражением протеста значительной части молодежи и интеллигенции против коррупции в государственном аппарате, ущемления гражданских прав и социальной незащищенности большей части городского населения в условиях довольно болезненных для массы трудящихся рыночных реформ.

В аэропорту нас встретил Председатель Китайской Народной Республики Ян Шанкунь. Двадцать один орудийный залп ознаменовал новую главу в отношениях между СССР и КНР. Кортеж автомобилей направился в резиденцию, расположенную в Дяоюйтае. Мы ехали окраинными дорогами, объезжая центр города: центральные магистрали и площади оказались заполнены демонстрантами. Студенты, как нам стало известно, готовы были оказать почести советскому лидеру, но пекинские власти не пошли на это. Возможно, они были не уверены, что смогут удержать ситуацию под контролем.

Не удалось возложить венок у памятника в честь героев революции. Я хотел это сделать, больше того, от студентов был сигнал, что мы, мол, порядок обеспечим. Но китайское руководство, видимо, опасалось, что появление Горбачева на Тяньаньмынь еще больше взвинтит обстановку. Хозяева наши остро переживали создавшуюся ситуацию, несколько раз извинялись, говоря, что впервые в истории КНР пришлось отступить от традиционно заведенного ритуала.

Во второй половине дня я встретился с Ян Шанкунем. Это один из ветеранов, вступивший в Китайскую компартию еще в 1926 году девятнадцатилетним молодым человеком. В 30-х годах учился в Москве в Коммунистическом университете трудящихся Востока имени Сунь Ятсена. С началом «культурной революции» в 1966 году он был снят со всех постов и репрессирован. Реабилитировали его только в декабре 1978 года.