Повторяю: террор, каким бы страшным не казался, вещь удобная для правительства. Естественно террор управляемый. Возможно, предположение мое почвы под собой не имеет. Возможно, я несу бред, но, невзирая на разные сомнения, кажется мне, что Боевая Организация обслуживает интересы власть предержащих и «ест с руки» у полиции.

Почему? Давайте разбираться вместе. Для предотвращения террористической акции требуется знать, кто собирается убить, кого, каким способом и когда.

Пункт первый: кто совершит очередное покушение? Ответ: эсеры.

Во-первых, большинство других партий реализуют политику мирными способами. Во-вторых, в оставшемся меньшинстве именно эсеры — самое модное течение. К чести идеологов от социал-революции не поскупившихся на рекламу в народе бытует мнение, что Боевая Организация — символ мужества, оплот героизма, предмет гордости народной. Поэтому желающие совершить подвиг стремятся умереть под знаменами эсеров. Из чего следует вывод: если полиция хочет укротить террор, то в первую (и может единственную) очередь) ей стоит заняться эсерами.

Итак, первая задача контроля решена.

Поехали дальше. В эсеровской БО царит армейский порядок. Благодаря чему имя жертвы, способ и время покушения (пункты второй, третий, четвертый) устанавливаются руководством БО и в директивном порядке спускаются сверху вниз. Исполнители лишь слепо исполняют приказ. Тут следует кое-что уточнить. Боевая Организация, имея особый статус, формально не подчинена ЦК партии. Фактически же полностью зависима от верховников, так как получает деньги и документы от Центрального Комитета. Положение главы Боевой Организации тоже не однозначно. С одной стороны он — член ЦК и должен подчиняться партийной дисциплине. С другой — вождь шайки головорезов, готовых на все ради своего шеф. С третьей, эту армию надо содержать, учить, обеспечивать всем необходимым. В этом хитросплетении связей трудно разобраться, кто главнее ЦК или БО, но от того задача полиции не становится сложнее. Ведь своих людей охранка может внедрить в оба руководящих органа.

Помочь агенту влиться в ряды, а затем подняться по карьерной лестнице сыскному ведомству достаточно просто. Как показывает практика: попасть в эсеровское движение можно просто с улицы. Адреса партийных штаб-квартир известны студентам, учителям, рабочим, чиновникам и, естественно, Охранному отделению. Зная куда идти, не трудно разработать легенду и выбрать нужный стиль поведения, чтобы человека заметили. Дальнейшие действия тоже не составляют труда. В своей массе боевики — люди пассивные. Их стремление к подвигу — есть нежелание бороться с ежедневной рутиной, страх перед реалиями и неустроенность личная. Они не способны к обороне, организации, планированию. Они — не инициативны, что дает человеку наглому и хитрому реальный шанс занять в партийной иерархии лидирующую позицию.

Не исключено, что такой человек уже работает в партии. Частые аресты боевиков позволяют предположить, что в руководстве ЦК или БО имеется полицейский провокатор. Но кто он? По моему разумению, человек этот должен занимать высокий пост и непосредственно курировать исполнителей. Не думаю, что лиц подобного ранга много. Один, два, максимум. На месте партийных бонз я бы пригляделся к высшему эшелону. Похоже, кто из лидеров ведет нечестную игру и подрабатывает детишкам на молочишко в полиции…»

— Петя, ну что ты тут делаешь? — сонный голос Тани прервал размышления. — Ночью надо спать.

— Другие предложения будут? — встревоженная появлением любимой мысль о провокаторе в ЦК эсеровской партии ускользнула. Взамен ей пришли другие идеи.

…Сколько ни было у Надин мужчин и красивее Матвеева, и сильнее, и темпераментнее, а с Павлом не сравнится никто. Любовь, занозой с детских лет засев в сердце, красит секс в небывало радужные тона. Не возбуждение владеет Надин — страсть, не удовольствие ждет ее — божественный экстаз. Каждый поцелуй — бездонная пропасть, каждое касание сильных рук — безбрежное небо. Летит Надин в пропасть, взмывает в высь, вверх- вниз бьется в ней ритмичное мужское начало, разливается белой спермой.

— Пашенька, — шепчет Надин, замирая от нежности. — Пашенька, я думаю, нет, уверена, теперь у нас все получится. Уже сегодня, кажется, получилось.

Матвеев целует жену в пупок.

— Конечно, получилось, — отвечает весело и тоже почему-то думает, что именно сегодня Надин забеременеет. Столько лет не случалось ей беременеть, а сегодня, непременно сегодня зачнет Надин ребенка.

— Я чувствую, знаю, все будет хорошо. Нет, отлично все будет, замечательно. Дом — полная чаша, детки, работа, здоровье. С Олей все будет тоже прекрасно. И с Петей Травкиным и его Танечкой.

Матвеев обнял жену, погладил густые волосы и, не удержался, положил ладонь на пышную грудь. Хороша грудь у Надин. Большая, мягкая, упругая. Лучшая грудь на свете. А сосок и вовсе шикарный: выпуклый, твердый, как мордочка у малюсенького поросеночка.

— Мы с Петей уже троих ребят вытащили из этой эсеровской трясины, — ведет дальше Надин. — Остался один — Виталий Орлов

Павел хмыкнул:

– Спасительница!

Ползет широкая крепкая ладонь с нежной чаши груди на живот. Медленно взбирается по гладкому холму к пуговичке пупка, медленно спускается к кудряшкам лобка. Поворачивается Надин мужу, прижимается тесно, тесно.