– Прекрасное утро, несмотря на туман. Не правда ли? – Она намеренно сменила тему беседы.

Да, очень подходящее, чтобы пригласить известного повесу в свою девическую спальню. Алекс поглядел на туманные валы, встающие из белой пены верхушки деревьев и спящий город под розовеющим небом набиравшего силу рассвета.

– Я люблю туман. Парк приобретает неземной вид. Вспоминаю одно утро во время путешествия по Тоскане, когда туманная дымка закрыла город Луку. На заднем плане высились горы, все вместе выглядело просто мистически.

– Вы бывали в Италии?

– Именно. Целый месяц жил у приятеля во Флоренции, осматривал окрестности. Потом отправился в Грецию, на Крит и Кипр, в прочие места, которые манили экзотичностью дальних стран. – То путешествие было и познавательным, и целой авантюрой. – Я пробыл год в Кембридже, но не мог сосредоточиться. Отец оказался достаточно мудр, чтобы не возражать, когда я заявил, что хочу путешествовать. Когда я вернулся, сумел проявить больше прилежания в учебе.

– Как мило, – сказала она, несколько подавленно, – что отец учитывает ваши пожелания.

Горечь ее тона говорила о многом.

– Мы уживаемся довольно неплохо, на свой лад, – сообщил Алекс, стараясь придать голосу беспечность. Однако он прекрасно знал, что у молодых женщин ее социального положения почти не бывает выбора, кроме как найти выгодную партию. И собственные желания и чувства тут были ни при чем. – Что касается герцога, он свято чтит условности светского общества, но при этом бывает поразительно чутким и понимающим. Может быть, сам был в молодости бунтарем?

– А мой отец не желает ничего понимать…

Следовало найти тему повеселее, чем ее явно натянутые отношения с отцом.

– Расскажите о Кембриджшире. Я люблю вспоминать проведенное там время, когда учился в университете. Находите ли вы Лондон привлекательным или скучаете по мирной сельской тиши?

– Разумеется, я нахожу, что сезон просто восхитителен. – Она заговорила сухим тоном, но потом вздохнула, смягчилась, тихо и смущенно рассмеявшись. – Да, скучаю. Скучаю по ласковому ветерку, зеленым полям, цветущим лилиям вдоль подъездной аллеи и свободе гулять одной, когда вздумается!

– Я вас очень хорошо понимаю.

Она смотрела вдаль, ее прекрасное лицо было задумчиво.

– Не скажу, что в восторге от Лондона. Конечно, если для разнообразия, но… Толпы людей, суета, шум – все это не дает мне полюбить Лондон. Зато здесь есть прекрасные мосты, величественные здания, музыка, искусство! Имение отца – это мой дом, милый и теплый. Во многих отношениях я знаю слуг лучше, чем членов моей семьи, хотя тетя Софи навещала нас очень часто. Там рано наступают вечера… Боюсь, я так и не избавилась от этой деревенской привычки. Все ложатся сразу, как стемнеет, и встают на рассвете. Боюсь, и я все еще живу так же, хотя это немодно – по мнению леди Фонтейн.

Насколько откровенным он может быть?

– Вам было одиноко?

– Не думаю, что могу это так назвать, – просто сказала она, а он тем временем любовался ее прекрасным профилем. Потом она задумалась. – Разве можно сравнивать, когда не знаешь ничего другого? С другой стороны, строгие правила общества не для меня. Наверное, я кажусь странной?

– Вовсе нет.

Он улыбнулся. Можно назвать ее как угодно, только не «странной» в этом сшитом по последней моде костюме. Своей элегантностью Эмилия лишь отчасти была обязана нарядам, которые носила. У нее была особая манера держать себя, удивительная для столь молодой девушки. Может быть, это объяснялось тем, что она только что ему рассказала? Как и он, она рано лишилась матери. С другой стороны, у него были два старших брата, бабушка и целая пропасть дядей, теток и кузенов с кузинами. Отец иногда казался суровым и неприступным, однако он принимал на удивление активное – для человека, занимающего столь высокое положение в обществе, – участие в воспитании сыновей.

Эмилия была юна, красива, пользовалась успехом, окутанная ореолом богатства и знатного происхождения. Однако не исключено – то, что другие принимают за отчужденность, является просто осмотрительной привычкой полагаться только на собственные силы.

И при всей несхожести их положения он не мог не чувствовать, что они некоторым образом родственные души. Конечно, у него большая семья, но он всего-навсего младший сын герцога, и это весьма умаляло его значимость в домашней иерархии. Не потому ли он и выбрал книги, а потом и странствия и закончил войной? Во-первых, он не был обременён обязанностями наследника, как Джон, и не был столь предан церкви, как Джоуль. Во-вторых, был вынужден сам пробиваться в жизни вместо того, чтобы занять подобающее место, обеспеченное ему по праву рождения.

Алекс предпочел не комментировать ее довольно бестактное замечание насчет Габриэллы.

– Счастье, что у вас есть тетя, точно так же, как мне повезло иметь бабушку. – Он состроил жалобную гримасу. – Хотя признаюсь, что не очень радовался этому обстоятельству, когда был ребенком. Эта дама обладает пугающим умением видеть тебя насквозь, стоит лишь провиниться.

– Полагаю, милорд, вам до сих пор приходится об этом сожалеть время от времени. – Эмилия лукаво улыбнулась. – Потому что ходят слухи, что вы до сих пор шалите…