— Все назад! — скомандовал Надод громким голосом.

«Грабители» спешили повиноваться. Еще несколько секунд — и залп должен был грянуть. Вдруг позади розольфцев бесшумно отворилась дверь, скрытая за печкой, и в отверстии появился Боб. Бледный и безмолвный, он молча указал им жестом на дверь. Они бросились туда, и дверь за ними захлопнулась.

— Бегите прямо, — торопливо шепнул им Боб. — В конце коридора — выход в переулок. Там вы будете спасены.

Три друга быстро побежали вперед в темноте, но едва они пробежали десяток шагов, как под их ногами пол опустился, и они упали в пустое пространство, не успев даже вскрикнуть.

— Трусы! — вскричал Надод, видя, что его враги скрылись за печкой. — Вы боитесь взглянуть смерти прямо в глаза и прячетесь… За мной, ребята! Пощады никому!

«Грабители» кинулись вслед за Надодом…

Пространство за печкой оказалось пустым.

— Измена! — заревел Надод в бешенстве. — Они от нас убежали!

Дверь за печкой снова отворилась, и в отверстии опять появилась фигура пьяницы Боба.

— Успокойся, Сборг, — сказал он, — твои враги навсегда похоронены в «Яме наследств».

В ту же минуту снаружи раздался громкий крик:

— Спасайтесь!.. Солдаты!..

В несколько секунд «Грабители» рассеялись по соседним переулкам, и, когда в таверну «Висельник» вступила рота кемпбеловского горно-шотландского полка, расквартированного в Сити, в зале не было никого. Только в луже крови на полу валялись тридцать трупов. Никому бы и в голову не пришло, что эта гекатомба устроена одним человеком. Дорого продал Гуттор свое поражение…

Совершая обыск, солдаты отыскали под столом бедного Олдхэма, который забился туда от страха. Так как он был весь в крови, то его арестовали впредь до прибытия коронера, приняв его «за опасного убийцу, принадлежащего к преступной шайке».

На другой день вышел королевский указ, повелевавший закрыть навсегда таверну «Висельник» из-за целого ряда преступлений, совершенных там в последнее время. Самый дом, где помещалась она, приказано было срыть до основания.

Несчастный Олдхэм, как уличенный на месте преступления, подвергался опасности быть приговоренным к смертной казни через повешение.

— Увы! — сетовал он, сидя под арестом. — Недаром мой покойный тесть, мистер Фортескью, всегда говорил, что в моем взгляде есть что-то роковое. Оказывается, мне на роду было написано сделаться жертвой судебной ошибки… и все только потому, что я вздумал посетить землю канаков!

Однако мрачным его предчувствиям не суждено было сбыться. Его ожидала совсем иная участь.

Когда фальшивый пол выскользнул из-под ног Гуттора и его товарищей, они упали в цистерну, которая долгое время служила приемником для стока вод. Глубиной она была метров шесть или семь, не более. После знаменитого процесса «Уайтчепельских убийц» нотариус Пеггам, желая уничтожить всякие вещественные доказательства, приказал в одну ночь очистить цистерну от человеческих костей и строго запретил использовать ее по прежнему назначению; он даже отвел от нее сточные трубы, чтобы кому-нибудь не пришло в голову еще раз воспользоваться ямой. Надод, вступивший в общество «Грабителей» после «Уайтчепельского» дела, не знал, что механизм, с помощью которого опускался пол над ямой, еще существует. Знай он это, он, разумеется, сам приказал бы Бобу своевременно употребить это верное средство, которым тот догадался воспользоваться лишь под самый конец, когда «Грабители» уже потеряли три десятка самых энергичных бойцов из своей шайки.

ПО НЕОБЫКНОВЕННО СЧАСТЛИВОЙ случайности Гуттор, упавший первым, принял на свою спину обоих товарищей, так что они упали сравнительно мягко; сам же он отделался незначительными ушибами. Встав на ноги и несколько опомнившись, все трое первым делом окликнули друг друга в темноте. Убедившись, что все живы, они принялись измерять пространство и высоту ямы. Пространство они измерили без труда, смерив руками каждую стену, но определить высоту было труднее. Для этого Грундвиг встал Гуттору на плечи, а на свои плечи принял Билла, который, однако, не нащупал края ямы, хотя и вытянул руки. Со всех четырех сторон цистерны сделан был этот опыт, но все четыре раза неудачно. Биллу удалось только в одной из стен нащупать квадратное отверстие.

— Во всяком случае, верх недалеко, — заметил по этому поводу Грундвиг, — потому что в цистернах такие отверстия делаются обычно очень близко от верха.

— Это мы увидим, — отвечал Гуттор. — Я придумал…

Богатырь вдруг умолк. Наверху, над головами плененных явственно послышались голоса.

— Ну, трусище, показывай мне дорогу, — говорил чей-то голос. — Ведь уж патруль в эту ночь другой раз не придет.

Три друга вздрогнули, узнав голос: он принадлежал Надоду Красноглазому.

— Я их не боюсь, Сборг, — прозвучал другой голос, в котором нетрудно было узнать голос мистера Боба. — Я, если захочу, могу тут спрятаться на несколько месяцев и смело ручаюсь, что никто меня не найдет. Впрочем, кроме меня, никто не сумеет отворить двери из залы в коридор.

— Затворил ли ты ее опять-то, болтун этакий?

— Затворил, Сборг.

— Хорошо. Ну, зажигай свой фонарь. Дженкинс, Партридж, вы тут?

— Здесь, господин.

— Брр!.. Как жутко было мне шагать через трупы товарищей, убитых этим извергом.