— Когда посадим корабль, — глухо сказал охранник, — придется решать. Идти на поклон к Обществу и просить прощения — так придется выдавать зачинщиков. Поэтому она будет нам нужна… как бартер.

— Там видно будет, — сказал Йос. — Сейчас главное — починить отражатель. Кто пойдет?

— Пойду я и двое оставшихся. Ты нас последишь, больше некому. Майер помочь не сможет?

— Куда ему… — проговорил Йос. — Идите втроем. Я вас проконтролирую.

В тишине запикали кнопки переговорника.

— Живых? — сказал в переговорник дядя Фима. — Через два часа выходим, как запланировано. Начинайте готовиться.

Шаги приблизились, и Бой-Баба едва успела нырнуть в тень. Распространяя вокруг себя запах виски, дядя Фима прошел так близко, что у нее волосы шевельнулись от сквозняка, и исчез в направлении грузового дока.

В коридоре стояла тишина. Бой-Баба осторожно сделала шаг из укрытия. Огляделась. Тадефи, дядя Фима и Живых сейчас выйдут чинить отражатель. Йос будет их контролировать с мостика. В жилом блоке никого не останется.

Только бы они не заперли дверь ее отсека! Бой-Баба повернулась и скользнула по коридору.

Возле двери Живых она остановилась, прислушалась. Доносилось еле различимое бурчание, как будто он мурлыкал песенку, собираясь.

Может, стукнуть? Объяснить… Ее рука замерла возле двери.

Нет… не надо его в это впутывать. Бой-Баба опустила руку и шагнула дальше, к своей двери.

Толкнула ручку. Дверь не поддалась. Налегла всем телом, и она медленно отъехала в сторону.

Бой-Баба вошла, огляделась. Такое ощущение, что она не была тут вечность. Она сменила код на магнитном замке и заперла дверь. Включила фонарик. Отсек осветился, и астронавтка машинально повернула голову к двери — не заметят ли свет? Но нет, кто заметит, дверь закрыта наглухо.

Светя себе фонариком, она нагнулась проверить тумбочку, и широкая рука, воняющая соляркой, зажала ей рот.

— Тихо, золотая, тихо, — проговорил дядь-Фимин голос. — Все нормально. Врагов тут нет.

Она дернулась, пытаясь освободиться, и он тут же отпустил ее.

— Только не дури. Я как увидел, что тебя в подсобке нет, сразу сюда побежал. Надеялся успеть.

Она села рядом с ним на койку.

— Что происходит?

— Не знаю, — глухо ответил дядя Фима. — Но ты выбралась. Это хорошо.

Если бы она не слышала его разговор с Йосом, она бы ему поверила. Но теперь все изменилось. Дядя Фима — враг. Но он не должен догадаться.

— Меня опять задушить пытались, — сказала она. — Газом.

Он кивнул:

— Я видел твою конструкцию. Молодец, сообразила.

— Но кто?

Охранник пожал плечами:

— Круг сужается, а мстительный дух корабля-призрака по-прежнему разгуливает на свободе.

— А я думала, что это вы — мстительный дух, — солгала она.

Дядя Фима рассмеялся. Рукой взлохматил ей волосы.

— Сделаем так, — сказал он. — Сиди тут и не высовывайся. Я ухожу чинить отражатель. Пока не надели костюмы, поговорю с теми двумя — с Живых и девочкой. В скафандрах микрофоны, там будет не поговорить. Вернемся — надо будет обсудить все с Майером. Я знаю, что он Йосу верит, как родному. Его непросто будет убедить в том, что в интересах экипажа надо как-то урезонить штурмана. Йос человек честный, сомнений в этом нет, и идеалист еще почище Майера. Но нервишки у него сдают.

Дядя Фима сжал ей руку, кивнул и исчез за дверью.

Когда он вышел, Бой-Баба все-таки проверила ящики тумбочки. Что-нибудь, что сошло бы за оружие… да хоть отвертку. Открыла шкаф, выволокла на пол свой рабочий чемоданчик. Достала хорошую, большую, годную отвертку.

Подержала, взвесила в руке. Ну и на кого она с ней собралась?

Бой-Баба скользнула на пол за койкой. Села, подтянув колени к груди. От двери ее нелегко будет заметить. В отсеке было теплее, чем в бытовке. Напротив, на столе, светились цифры будильника. Уже одиннадцать! Через два часа они выйдут, на ремонт уйдет часа четыре-пять… Она стянула с постели одеяло, завернулась в него и, сжимая отвертку в руке, приготовилась ждать.

Бой-Баба вздрогнула и разлепила глаз. Все тело затекло, ноги не разгибались. Все-таки заснула! С колотящимся сердцем она посмотрела на часы.

Половина второго.

Они вышли чинить отражатель.

На корабле нет никого, кроме Йоса на мостике и больного Майера в своем отсеке. Дядя Фима сказал — ждать. Но почему она должна ему верить?

Бой-Баба усмехнулась. Она вспомнила.

Отсек слежения, с его фасеточным мельканием камер, фиксирующих каждое движение в каждом отсеке «Голландца». Дядя Фима точно знал, кто из них где находится в течение всего дня. У него было расписание корабельного распорядка. Для него пара пустяков дождаться подходящего момента и покинуть свой наблюдательный пункт, точно зная, что он никого не встретит на дороге.