Не будучи лингвистом, Адам понял, что ей ответил муж. Его ответ заключался в одном слове: «Ничего».

Ничего.

Прошло две недели. Супруги Авиловы снова сидели у Адама в кабинете. Все это время они регулярно принимали антибиотики и проходили обследование в лаборатории доктора Розенталя.

— Рад вам сообщить, что микоплазмоз уже в прошлом, — объявил Адам.

Аня с сомнением посмотрела на него, зато муж сиял.

— Чудесно, чудесно. То есть, выражаясь вашими словами, у нас теперь со здоровьем все в порядке?

Адам медленно продолжил:

— Рентгеноскопия показала, что трубы имеют нормальную проходимость, матка тоже в норме.

— Ну, и… — перебил Авилов. — Как вы тогда объясните, что она не может забеременеть? — Он намекал, что Адам недостаточно прилагает усилий.

Понимая, что одним названием недуга сможет разбить женщине сердце, Адам как можно мягче произнес:

— Насколько нам известно, менструации у вас крайне нерегулярны. Проведенные анализы гормонального фона позволяют думать, что у вас не происходит овуляции. Боюсь, мы имеем дело с преждевременным угасанием функции яичников.

— Но она еще так молода! — возразил Авилов.

У Адама создалось отчетливое ощущение, что своими гневными интонациями муж хочет показать жене, что это она виновата. Он воспринимал ее болезнь как предательство.

Аня зарылась лицом в ладони и зарыдала. Одновременно она всеми силами пыталась сохранить профессиональную выдержку.

— Дмитрий, такое бывает, — сквозь слезы выдавила она. — Редко, но бывает. По непонятной причине фолликулы не реагируют на стимуляцию со стороны гипофиза. И яйцеклетка не вызревает.

Она умоляюще смотрела на мужа в ожидании поддержки. Но тот хранил суровое молчание.

Прошло какое-то время, прежде чем русский осознал, что американец глядит на него сердито. Перевода не требовалось. Его взгляд красноречиво говорил: или ты ее обнимешь, или это сделаю я.

Стараясь не уронить себя в глазах коллеги, Авилов медленно повернулся и положил руки жене на плечи.

— Все в порядке, дорогая. Мы можем взять ребенка на усыновление. Самое главное, что у меня есть ты.

Это было произнесено по-английски, но Адам не поверил ни единому слову.

Судя по всему, Аня тоже.

Широкоплечий русский поднялся. Жена встала следом.

— Мне жаль, что со мной у вас ничего не получилось, — сказала она Адаму с кислой улыбкой.

— В любом случае, профессор Куперсмит, — решительно объявил Авилов, — позвольте поздравить вас с блестящей диагностикой. — Он подтолкнул жену к двери.

— Минуточку! — окликнул Адам. — Вам обоим требуется консультация психолога. Мне бы хотелось…

— При всем моем уважении, профессор, — оборвал Авилов, — в этом нет никакой необходимости. Мы с вами ученые, все трое. Мы имеем дело с фактами и принимаем их как данность. — Он опять повернулся к жене. — Нам пора.

Дверь за ними закрылась. Адам тяжело опустился в кресло. В голове у него крутились слова, которые он так и не произнес.

Неожиданно для себя он вслух прошептал:

— Ах ты, высокомерный индюк! Ты недостоин такой женщины.

Когда приехала «Скорая», Реймонд да Коста все еще лежал на полу ресторана. Полный раскаяния парень, чьи гнусные намеки послужили причиной вспышки и сердечного приступа Реймонда, подложил ему под голову свою куртку, а хозяин заведения двумя скатертями накрыл больного, чтобы не замерз.

По вызову также приехала полицейская машина, и офицер предложил довезти Изабель до клиники, но не стал настаивать, когда девочка захотела поехать в «Скорой» вместе с отцом.

Дрожа от страха, Изабель смотрела, как Реймонда положили на носилки и понесли. Ей на плечи легла какая-то вещь. Это была та самая куртка, которая до этого служила подушкой ее отцу.

— Послушай, — умоляющим топом произнес парень. — Я только хотел пошутить, клянусь! Ты мне веришь, а?

— Да какая теперь разница? — закричала на него Изабель.

Ее перебил спокойный мужской голос:

— Прошу прощения, мисс, мы хотим побыстрее доставить вашего отца в больницу.

Изабель кивнула и быстро вышла вслед за фельдшером. Ее шок был тем сильней, что она вдруг оказалась без поддержки, которую всегда видела в отце, тщательно оберегавшем ее от жестокой реальности повседневной жизни.

Машина неслась по городу, с визгом поворачивая на перекрестках, а Реймонд все пытался заговорить с дочерью. Но медики велели ему не нервничать и глубоко дышать через кислородную маску.