Странная парочка не курила, а разговаривала. Точнее, говорила белобрысая – Лола вспомнила, что ее фамилия Зайценогова… Ну и фамилия, вот уж наградили родители! И сама девица была такая же длинная, нелепая и нескладная, как ее фамилия.

Но самым странным в ней было ее поведение.

В первый момент Лола не поняла, что ее так удивило в поведении этой девицы, показалось ей таким странным. Замерев на месте, она смотрела на белобрысую Веру со спины, и наконец до нее дошло. До сих пор, каждый раз, когда они встречались, Вера кричала, размахивала руками, ужасалась, впадала в истерику – в общем, выглядела крайне неуравновешенной, неврастеничной особой. Только что, в кабинете, который временно занял капитан Хвощ, она была на грани нервного срыва… Теперь же она казалась абсолютно спокойной, собранной и невозмутимой. Она разговаривала со своим собеседником таким тоном, каким психоаналитики разговаривают со своими неуравновешенными клиентами – сдержанно, спокойно, словно стараясь что-то ему внушить.

Лола отметила, что внешний вид ее тоже как-то неуловимо изменился. То есть нельзя сказать, чтобы девица вдруг сильно похорошела, но лицо ее казалось не таким лошадиным, а волосы не такими белобрысыми, скорее девицу можно было бы посчитать обычной блондинкой.

– Никому нельзя позволять использовать себя, – говорила Вера медленно, отчетливо, хорошо поставленным голосом, – нельзя превращаться в чью-то марионетку!

– Да, – тонким, дрожащим от волнения голосом подхватил мужчина, – никому! Нельзя! Ни в коем случае!

– Нужно в любой ситуации сохранять достоинство! – продолжала вещать девица.

«То-то ты сохраняешь достоинство! – подумала Лола. – Чуть что – сразу в крик, только что судороги у тебя не приключаются!»

И тут же ей пришло в голову, что все эти неврастенические припадки, которые регулярно устраивала нелепая девица, выглядели как-то ненатурально, неестественно, как будто они были искусно разыграны… Лола, сама будучи актрисой, понимала толк в таких вещах, но даже она не сразу почувствовала фальшь в поведении Зайценоговой.

– Достоинство! – взволнованно подхватил мужчина. – Достоинство и… справедливость!

Вера, почувствовав движение за своей спиной, резко развернулась.

Увидев Лолу, она замерла, и у нее на лице отобразилась сложная гамма чувств – от удивления и испуга до раздражения и неприязни.

– Что ты все вынюхиваешь! – прошипела она, становясь все той же белобрысой уродиной с лошадиной мордой. – Подкрадываешься, выслеживаешь, подслушиваешь…

– Больно надо! – фыркнула Лола.

Зайценогова не ответила, она припустила прочь, неприязненно оглянувшись на Лолу. Ее спутник на секунду задержался, странно, со всхлипом вздохнул и бросился в другую сторону.

Лола успела разглядеть его. Это был тот самый тусклый сутулый мужчина, с которым она недавно ехала в лифте. Тот самый мужчина, который так нахваливал Перришона, так пристально разглядывал его.

Попугай, до сих пор тихо сидевший в клетке, словно почувствовав, что хозяйка подумала о нем, подал голос:

– Р-рома, Р-рома, Р-ромочка!

– Что ты повторяешь одно и то же! – проговорила Лола. – Никакого разнообразия! Никакой творческой индивидуальности!

– Здор-ровая кр-ритика! – покаянно произнес попугай.

Лола тяжело вздохнула и поплелась вниз по лестнице.

Она не могла разобраться во всех творящихся на студии странностях и в конце концов решила, что это – вовсе не ее дело, а ее дело – поскорее унести отсюда ноги.

Навстречу ей по лестнице поднимались две привлекательные девушки. Они горячо переговаривались, лица их буквально пылали от возмущения.

– Не имеют права! – говорила одна из них, темненькая. – Не имеют права обыскивать! На это нужна санкция прокурора, я знаю!

– Это ты детективов начиталась, – ядовито отвечала вторая, светленькая, – это в книжках или фильмах все делают по закону, а на самом деле что хотят, то и творят! У них сила – значит, они и правы!

– Но это же свинство – обыскивать честных людей! – кипятилась темненькая. – Всех подряд! Говорят, в целях борьбы с терроризмом… ну, допустим, тех, кто входит на студию, обыскивают, чтобы не принесли сюда бомбу, но зачем обыскивают всех, кто выходит?

– Так ведь убийца шляется по студии! – воскликнула светленькая. – Они его найти не могут, вот и изображают активность, чтобы перед начальством оправдаться! Вдруг найдут орудие убийства?

– Ну прямо! Что этот злодей – совсем дурак, что ли? Он это орудие наверняка давным-давно выбросил…

Девушки поднялись выше, и Лола больше не слышала их разговор.

Зато Перришон неожиданно разволновался.

– Кошмар! – проговорил он вполголоса, испуганно поглядев на Лолу. – Пр-роверки на дор-рогах!

– Тебе-то что, Перришончик? – удивилась Лола. – Ты что, тайно от нас с Леней занимаешься контрабандой наркотиков?

– Тр-рагедия! – не унимался попугай. – Репр-рессии!

Он забегал по клетке, как нервный преподаватель по кафедре, повторяя:

– Тр-ревога! Полундр-ра! Кар-раул!