Еще один день — словно черно-белая фотография. Серые тучи. Стальные барашки волн, выцветшая земля, сероватые стволы деревьев. Неужели и в этом краю бывает весна, не говоря уж о красочном лете? По дороге проехала машина. Диана видела ее, но шум мотора терялся за грохочущей в наушниках музыкой.

Она свернула к пещере Карсона, и над головой сомкнулись плотные кроны деревьев. Обычно бег приносил ей облегчение. Сегодня этого не произошло. Диана хотела побыть одна, но ей было в этом отказано. Опять кто-то искал ее. Именно поэтому они с Уорнером и расстались. Он не мог понять, что иногда ей нужно одиночество. В итоге выбор оказался прост: любовь или работа. Ответ звучал еще проще: конечно же, работа.

Сначала писательнице казалось, что с Уорнером все сложится иначе. Он сам много работал, и Диана думала, что он поймет ее одержимость. В итоге все вышло как всегда. Ему, видите ли, требуется больше внимания и заботы — как и всем, кто был до него.

Диана не умела строить длительные отношения. Сначала все шло довольно хорошо, а потом внезапным осознанием приходило: нет, не он. Не он.

С каждым поклонником происходил свой переломный момент. Дон Бишоп, кардиолог, к примеру, после романтического ужина зашел к Диане домой.

— Думаешь, у тебя книг много? — издевательски спросил он, осмотрев библиотеку подруги.

С Филом Бруксом она рассталась из-за сообщения на автоответчике.

— Это я, — сказал он и повесил трубку.

В голосе Фила звучало столько самодовольства, что Диана не колебалась ни секунды и порвала с ним в тот же вечер.

С Уорнером все было кончено, когда он осмелился сделать ей замечание. Они ужинали в тот вечер, а потом, уже вернувшись домой, поругались — в первый и последний раз.

Женщина оказалась на тропинке у самой воды. Не успела она как следует рассмотреть море, как ее сбил с ног удар в спину. Воздух со свистом вырвался из легких. Диана вскрикнула. Страха не было, было только недоумение. Кто? Зачем? В падении она хотела выставить перед собой руки, но не успела.

Где-то над ухом слышалось хриплое дыхание.

Диана попыталась приподняться на локте, но на нее навалились всем телом, прижали к земле. Ребра звонко хрустнули. Писательница закричала… Крик получился слабым и коротким. Шею сдавило. Диана застонала. В голове билась одна-единственная мысль: жить, жить! Легкие со свистом втягивали воздух, которого с каждым отчаянным вдохом становилось все меньше. Удавка врезалась в кожу и затянулась.

Убийца перевернул жертву на спину, и женщина увидела его лицо. Даже несмотря на бороду, она узнала его.

Ты? Почему ты?

Она и впрямь хотела бы это знать.

Удавка немного ослабла и тут же затянулась с новой силой. Мир взорвался всеми цветами радуги. Диана вспомнила Далию Шуйлер. «Так вот как это было», — подумала она и погрузилась во тьму.

Он смотрел на распростертое тело, отдыхая от недавней борьбы. Впервые за многие дни его сердце наполнилось радостью.

Из всего написанного люблю я лишь то, что написано кровью.

Слова великого немецкого философа расцветились в воображении мужчины праздничным багрянцем.

Постояв возле жертвы несколько минут, он кинул взгляд на часы. Минутная стрелка подползла к отметке «два», часовая застыла возле цифры шесть. Десять минут седьмого. Неужели все произошло так быстро? Может быть, часы остановились?

На запястье погибшей поблескивал золотой браслет — тоже часы. Убийца наклонился и повернул руку. «Картье». Дорогая вещица, особенно по сравнению с его собственной штампованной поделкой. Тем не менее, часы Дианы показывали то же самое время.

Какая разница, сколько стоит вещь? Время уравнивает всех. Справедливо лишь время.

Жизнь — подлая штука, так его учили с самых пеленок. И все же он всегда был человеком действия. Пусть прошлое изменить нельзя, зато можно отомстить обидчикам. Люди по природе своей слабы. Они предпочитают ныть, а не исправлять ошибки. Они ищут не возможности, а отговорки. Многие ли из них способны на то, что он только что совершил?

Взгляд снова упал на неподвижное тело. Надо поторапливаться. Осталось еще спрятать труп и успеть на ночной паром. Он пришел на остров под покровом темноты. Так же и уйдет.

Формула моего счастья: да, нет, прямая линия, цель…

Знакомые слова эхом звучали в голове, напоминая, тревожа. Надо скорее возвращаться в Меррит.

Вторник, 11 апреля

Келли сидела на краешке кровати и снимала катышки с шерстяного свитера. В этом размеренном занятии она нашла успокоение. Правый рукав уже очистила и теперь занялась левым. Закончив, Келли отложила свитер и посмотрела на часы. Двадцать минут прошло. Надо сделать что-нибудь еще. Убить время. Прожить день.