– Своё «вундерваффе» можешь оставить здесь, – посоветовал Лазарь. – На несколько секунд мы вынырнем из инсона, а когда вернёмся, его уже не будет.

Марсен окинул оружие таким любовным взглядом, как если бы именно им прорубил себе путь сквозь тернии к звёздам. Отчасти так оно и было, но лишь отчасти. С тоской в глазах парень прислонил дробовик к решётке вольера и нежно погладил ладонью на прощанье.

Лазарь приблизился к Янике на расстояние, требуемое для медленного танца:

– Айма, забудь о снайперстве. Сейчас всё наоборот. Нужно приземлиться как можно дальше от Энуо и его банды, или снайперством займётся Лилит. И держись поближе ко мне, насколько это возможно.

Японка утвердительно покачала головой и повернулась к Марсу.

– Расслабься, выдохни и не двигайся, – приказал Лазарь, а потом обнял свободной рукой за талию. Со стороны могло показаться, что они собрались вальсировать. Справа Айма проделывала то же самое с Марсом. – Закрой глаза.

Яника так и сделала. А вот Лазарь нет. Впервые он видел её лицо так близко и мог беззастенчиво рассматривать его, не опасаясь быть пойманным.

«Пойманным»... ну и словечко. Как будто он вламывается в чужой дом посреди ночи, с чулком на голове и фомкой в руках.

Несмотря на грязь, пот и кровь, в изобилии покрывающие тело и одежду Яники, от неё всё равно очень приятно пахло. Шампунем для волос с лавандой, крепким кофе и особенным, ни с чем не сравнимым ароматом молодой женской кожи, привыкшей к каждодневному уходу. Инсоны передают реальный запах Бегуна, который всегда перебивает запах проекции, даже если та извозится в коровьем навозе, и Лазарь видел в этом ещё один плюс для себя – почувствовать запах её тела так близко ему тоже доводилось впервые.

Её лицо действительно было очень красиво. В сочетании с закрытыми глазами и лёгкой полуулыбкой от нелепости ситуации, эта красота приобретала едва уловимый оттенок невинности. Даже перепачканное грязью, болью и страхом – всем тем, чего ей пришлось натерпеться за последний час – это лицо стоило того, чтобы его украсть. Хотя бы на несколько мгновений.

 «Давайте скорее», – заторопила Дара. – «Времени в обрез».

Лазарь вздрогнул и захлопнул веки.

2

Выполнять «телепортацию» было сложнее, чем просто выходить из инсона. Основная закавыка здесь в том, чтобы не выпасть в явь окончательно, иначе вся экономия времени коту под хвост. Главное – вовремя почувствовать ту невидимую грань, за которую нельзя переступать, и вернуться обратно. Это напоминало пикирование самолёта, когда от пилота требуется выждать нужный момент и потянуть штурвал на себя. Но сейчас на хвосте у Лазаря болтался на буксире ещё один самолёт, который тоже нужно было тащить наверх. К счастью, этот второй самолёт казался не тяжелее «кукурузника», да к тому же всячески старался облегчить себя, раскручивая носовой пропеллер и двигая закрылками.

Лазарь открыл глаза первым. Они с Яникой стояли на тёмной холодной улице, заключив друг друга в объятия. Девушка зарылась лицом в воротник его куртки, как будто пряталась от песчаной бури, а макушкой прижималась к левой щеке. Ветер сдувал с головы тонкие рыжие нити и растягивали по лицу Лазаря, словно паутинки, летающие по воздуху во время бабьего лета.

Лазарь разжал объятия. Яника вышла из оцепенения и плавно отстранилась от него. Осоловело захлопала огромными глазами. Неподалёку Айма пыталась отодрать от себя Марсена.

«Прячьтесь! Прячьтесь! Прячьтесь!» – заторопила Дара. – «Скорее, пока вас не заметили»!

Их забросило в самый конец Стандартной. По крайней мере, той улицы, что когда-то была Стандартной. Сейчас она угадывалась лишь по знакомому ландшафту да перекрёстку с Баржомской, маячившим в двухстах метрах вверх по склону. Ориентироваться по домам теперь было невозможно. Большинство из них превратились в дымящиеся пепелища и полуразрушенные остовы с обвалившимися вовнутрь крышами и торчащими четырёхугольниками стен. На месте окон в стенах зияли квадратные пробоины, оскалившиеся острыми обломками выбитых стёкол. Земельные участки перед домами будто выжгли напалмом. Тут и там среди куч золы и пепла догорали маленькие костерки, клубящиеся чёрным дымом сжигаемых нефтепродуктов. Воздух был пропитан гарью, от которой горчило на языке и слезилось в глазах. Брусчатая дорога была разворочена яминами и дымящимися воронками. Повсюду валялись вырванные из земли булыжники и комья чернозёма. Весёлую картину дополняли низкие золотисто-чёрные тучи, похожие на куриные тушки, закопчённые снизу бушевавшим внизу пожаром.

Время от времени по улице пробегали, поодиночке и в группах, Морлоки. Одни заскакивали в руины и от души мародёрствовали, другие выволакивали добычу на дорогу и методично уничтожали, рыча и улюлюкая от удовольствия.

Лазарь потянул Янику в ближайший полуразрушенный дом. Четыре выщербленные стены вокруг толстого слоя кирпичного крошева, золы, обугленной переломанной древесиной и битого стекла выглядели не самым надёжным убежищем, но на безрыбье и рак рыба. Айма и Марсен расторопно бежали следом.

– Тёмная зона? – Лазарь прижался к стене и осторожно выглянул в оконный проём.

Энуо со своей бандой пока не показывались.

– Кажись, из второй части, – полушёпотом ответил Марс. – Когда власти поняли, что нашествие Морлоков не остановить, они стали бомбить Тёмные зоны с самолётов. Только не помогло ни фига. В третьей части Морлоки захватят Белый дом, перемочат всё правительство, а президента сожрут вместе с трусами.

Лазарь не мог не отметить превосходное чувство юмора демиургов игры, но слишком увлёкся открывшимся из окна зрелищем и ничего не ответил. Он околдовано наблюдал за парой Морлоков, волочащих за ноги мёртвого сородича. Затылок несчастного (мальчишке было около десяти) подпрыгивал на булыжной дороге, футболка задралась до груди, оголив белый живот и зияющую чёрную дыру на месте пуповины. Из дыры тянулись по бокам живота подсохшие тёмно-коричневые потёки. Когда тело несчастного угодило в одну и рытвин на дороге, из дыры показалась и тут же исчезла связка тёмно-серых кишок. Морлоки перетащили тело на другую сторону дороги и упали перед ним на колени. Когда один из них – маленькая девочка с парой свисающих по бокам головы острых сталактитов, увенчанных белыми бантами – запустила в отверстие на животе трупа маленькие ручонки по самый локоть, Лазарь отвернулся от окна.