Кира потерла глаза, но жечь их не перестало. Он ослабил свои объятия, и теперь лишь одна его рука поддерживала ее. Он посмотрел вверх, затем обратно на нее и покачал головой.

Она предположила, что это означало невозможность для них подняться на поверхность в ближайшие несколько минут, на что — хоть она и знала, что шансы малы — она по-прежнему надеялась. К сильному давлению вокруг нее добавилось чувство, что она задыхается, несмотря на то, что на прошлой неделе она часами ходила, не сделав ни единого вдоха. Темнота лишь увеличивала ее дискомфорт, что не имело абсолютно никакого смысла. Совсем недавно она оплакивала то, что никогда больше не увидит темноту снова. И вот здесь вокруг нее вполне приемлемая замена ей, но она ее ненавидит. Как же быстро она привыкла к способности видеть все вокруг с кристальной ясностью.

Кира не носила часы, но постучала по запястью с тем, что, как она надеялась, было вопросительным взглядом. Менчерес поднял в ответ два пальца, чуть ли не заставив ее попытаться выругаться под водой. Два часа здесь? Если бы она увидела акулу, она бы наверняка закричала, хотя у самой сейчас тоже были остренькие зубки.

Что-то коснулось ее спины. Кира с беззвучным воплем развернулась, но единственное, что она смогла разглядеть — морская синь. Это касание снова прокатилось вниз с ее плеч к пояснице с успокоительной и твердой нежностью. Она расслабилась. Менчерес.

Она повернулась к нему лицом, осветив его своим горящим взглядом. Его волосы черным облаком плавали вокруг него, футболка слегка задралась, открывая тугой и мускулистый живот. Поражающие черты его лица выглядели почти устрашающе красивыми на фоне бесконечного холста цвета индиго и подводных потоков, мягко шевеливших его волосы. Он был таким ошеломляющим… а масштабы силы, которой он владел, были ужасающи.

Он выкинул Кости и Кэт из парка так же легко, как пушинку со своей рубашки. Затем он обезоружил этих Инфорсеров. Переместил людей в безопасное место. Неоднократно откидывал Инфорсеров на землю так легко, как ребенок мячик — и все это, не касаясь ни одного из них. Затем он поднял ее до самых пределов неба, прежде чем погрузить в глубины океана, причем делая это, казалось, без каких-либо усилий. Кира не могла постичь величину его способностей. Она и так была приведена в замешательство тем, что смогла управлять разумом человека вспышкой своего пристального взгляда, но это было ничем по сравнению с возможностями Менчереса.

Он наблюдал за нею, и на его лице было обычное закрытое выражение, однако обрывки обеспокоенной тоски призрачно коснулись ее подсознания. Это не ее эмоции. Его.

Менчерес думал, что его чумовое представление отпугнет ее? На уровне способностей они с ним были чрезвычайно непропорциональны. К тому же он был на тысячу лет старше нее, что было трудно уразуметь. Плюс, у него была эта дурацкая склонность думать за других, как он уже признавал прежде и доказал снова, когда не позволил ей сдаться Инфорсерам.

Все же со всей этой поражающей властью Менчерес был высокоморален. Абсолютная власть развращает абсолютно, язвительно заметил он однажды, и все же он неоднократно доказывал обратное своими действиями. Со всей их неравностью по силе Менчерес держал себя с нею на равной эмоциональной почве, всегда давая ей свободу принять его или отклонить.

Практичность предупреждала ее, что их различия достаточно велики, чтобы можно было разрушить их, даже если бы они не находились в такой серьезной опасности со стороны Раджа, Инфорсеров и других Хранителей Закона. И все же ее инстинкт твердил, что Менчерес предназначен ей.

Кира улыбнулась этой мысли. Менчерес, ее Менчерес.Она потянулась через разделяющую их воду и погладила его лицо, чувствуя искру его силы на своей коже. Мой.Это казалось правильным. Это казалось правильнее всего, что было у нее до того.

Он притянул ее в свои объятия, и эмоции слишком сильные, чтобы она смогла дать им имя, коснулись ее подсознания. Внезапно мысль о двух часах в океане показалась ей не такой уж неприятной. Нет, если она будет обнимать его и чувствовать все, что он еще не позволял себе сказать ей.

Менчерес сканировал ряды зданий в простирающейся под ними долине. Слабый бриз трепал его волосы, пока он внимательно изучал каждую резиденцию, ища ту, в которой не было бьющихся сердец. Кира была тиха, но слабая дрожь изредка пробегала по ее телу. Они оба до сих пор были слегка мокрыми, а здесь — намного дальше от Калифорнийского побережья, у которого они вошли в океан несколько часов назад — было несколько холоднее.

— Там, — сказал он, останавливаясь.

Кира поднялась, высвобождая вздох облегчения.

— Я понимаю, что это неправильно входить в чужой дом, пока хозяев нет, но я не могу дождаться, когда же смою с себя эту высохшую соль. От нее все чешется.

Он весело посмотрел на нее, начав спускаться к пустому дому.

— У дома знак «Продается». Сомневаюсь, что кто-нибудь его занимает. Это облегчит твою совесть, если позже я договорюсь послать домовладельцам деньги, чтобы покрыть наше краткое пребывание там?

— На самом деле да, — ответила она. — Взлом и проникновение от этого не станут нормальным явлением, но тогда я не буду чувствовать себя грабителем.