Шрифт:
— Ты смеешь оскорблять Законы? — потребовала ответа Веритас, протягивая руку в сторону Менчереса после того, как почувствовала, что он засунул Кире в рот невидимый кляп. — Не вмешивайся. Пусть говорит, или я уйду, — прорычала Веритас.
Губы Киры снова смогли двигаться. Она послала Менчересу испепеляющий взгляд, который обещал ему серьёзные последствия, если такое ещё когда-нибудь повторится, а затем снова обратилась к очень сердитому Хранителю Закона:
— Я обращаюсь к вашим законам, чтобы добиться справедливости, наказать того, кто убил Инфорсера, допустил утечку информации, но, должна сказать, что не впечатлена проведённой следственной работой. Радж говорит, что это Менчерес сжёг тот клуб, а остальные просто верят в это, не важно, что я сходила с ума от жажды крови в те первые несколько дней, и Менчерес был занят, ухаживая за мной. Затем Инфорсер, который преследует Менчереса, погибает, причём всем становится ясно, что это Менчерес его убил. Никакие другие объяснения не рассматриваются, а если приговор за одну смерть так тяжёл, почему бы Менчересу не убить их всех? Это не имеет смысла, особенно если вы верите, что он приударил за женщиной, которая заставляет его убивать ради неё, как утверждает Радж.
Веритас притянула Киру за воротник рубашки, её глаза цвета моря уставились на Киру.
— Возможно, Менчерес просто действовал без твоего ведома. Возможно, он заставил тебя принять в этом участие. Сейчас я предлагаю тебе шанс признаться, не опасаясь последствий. У тебя есть слово Хранителя, что ты не будешь обвинена. Менчерес сделал это? Или он никогда не оставлял тебя с вечера пожара или после того, как Инфорсеры преследовали вас, была у него возможность совершить эти преступления?
— Нет, во всех случаях, — спокойно ответила Кира. — Это был не он.
Веритас всё ещё удерживала её.
— Ты готова поклясться на крови, что он невиновен? Лишиться жизни, если он будет признан виновным хотя бы в одном из этих деяний?
— Да, — ответила Кира, и тогда Менчерес взорвался.
— Её ни в чём не обвиняли, ты не можешь утверждать, что она лишиться жизни, если подобный приговор вынесут относительно меня!
— Вообще-то могу, — сказала Веритас, отпуская Киру. — И я повторю её клятву на Совете, как только вернусь, так что, если ты виновен, Менчерес, и хочешь, чтобы её пощадили, самое время признаться.
Менчерес посмотрел на Киру таким полным мучения взглядом, что страх пополз вверх по её спине. Он же не признается в том, чего не совершал, верно? Конечно же, нет. Он бы отправил себя на смерть только по чистой случайности, которую использовали бы против него другие Хранители…
— Не надо, — выдохнула она, сжимая его руки. — Я знаю, что ты веришь, будто умрёшь в любом случае, но твои видения не правы, Менчерес! Они прекратились, и ты чувствуешь вину за то, что происходит даже не по твоей вине. Это не единственный способ спасти меня. Если бы Веритас не подозревала большего в происходящем, она бы не появилась здесь. Ты не совершил ничего из этого! Не смей говорить, что это ты!
Слёзы лились из её глаз, и она цеплялась за него всё крепче, пока не услышала хруст костей, но побоялась отпустить его. Менчерес собирался ускользнуть от неё навсегда, она чувствовала это.
— Не верь всему, что говорят эти проклятые видения, — прошептала она. — Доверься мне. Мы сможем побить Раджа по-другому, я знаю это. Позволь мне доказать это тебе.
Его глаза, такие тёмные и бездонные, смотрели на нее. Очень нежно, он поймал её руки и сжал их в своих, погружая в свою силу. Затем поднёс их к губам.
— Я люблю тебя, — выдохнул он ей в кожу.
— Не надо, пожалуйста, — умоляла она, в ней всё росла паника, а слёзы продолжали стекать по щекам.
Менчерес посмотрел мимо Киры на Веритас.
— Я не имею никакого отношения к поджогу, гибели тех людей либо смерти Инфорсера, — сказал он ясным голосом. — Тот, кто обвиняет меня в этом, и есть единственный ответственный. Раджедеф.
Облегчение затопило Киру настолько сильно, что её колени грозили подкоситься. Все её инстинкты кричали, что Менчерес был в двух шагах от того, чтобы принять всю вину на себя. Часть её хотела задушить его в объятьях, другая же — просто придушить за то, что он почти сделал нечто столь благородное, но смертельно глупое.
— Никогда меня так больше не пугай, — произнесла она с дрожью в голосе.
Его губы изогнулись в ухмылке.
— Напротив, я напугал себя.
Кира знала, что он имел в виду, но верила в то, что говорила о поиске способа побить Раджедефа. Выражение лица Веритас, когда она взглянула на неё, только подтвердило это. Хранитель Закона выглядела осторожно, но задумчиво, а сердитый обвиняющий свет ушёл из её глаз.
— Менчерес, если ты ещё попытаешься спустить свою жизнь в унитаз, я убью тебя сам, — пробормотал Влад. — Ты, может, и не нужен так сильно своим людям после того, как поделился силой с Кости, но ещё нужен своим друзьям. Вспомни об этом, когда ещё раз услышишь песню сирен из могилы.
— Большинство Хранителей Закона верят, что ты убил тех вампиров и поджёг клуб, — впервые за несколько минут подала голос Веритас. — Однако с телом Джозефа возникли вопросы. Его голова была отделена от тела, однако более тщательный осмотр показал, что, возможно, ему в спину засадили нож.
— Разве не понятно, что его убило? — спросила Кира, нахмурившись.
— Нет, — ответил Менчерес. — Когда вампир умирает, его тело ссыхается до истинного возраста. Джозефу было несколько сотен лет. Вряд ли от него осталось что-то, кроме сухой кожи и костей.