Эва много слышала о Роберте Синклере, и всегда это было нечто неприятное. Отец никогда не рассказывал, что между ними конкретно произошло, но она примерно представляла.

До войны Роберт Синклер неоднократно писал на отца клеветнические статьи. Сначала он обвинял его в принадлежности к радикальной политической партии, членом которой мистер Морланд, разумеется, никогда не был. Затем, когда это не сработало, он обвинил отца в нелегальной и подрывной деятельности. Отец чуть не угодил в тюрьму.

Он нанял адвоката и выиграл судебную тяжбу. Синклер принес ему публичные извинения и опубликовал опровержение в консервативной южной газете «Джорджиа плантер».

Следующее их столкновение произошло, когда отец ездил по стране, читая лекции вместе с ныне покойным Льюисом Таппаном. Эва уже не помнила точно, из-за чего между ними возникли трения на этот раз.

В любом случае Роберт Синклер стоял теперь перед ней. Он вовсе не был похож на зловещего великана, каким она часто представляла его себе в детстве. Он был невысокого роста, краснощекое пухлое лицо неприятно контрастировало с изумрудно-зеленым жилетом.

Больше всего он походил на добродушного немецкого бюргера. Высокие худощавые Хендерсоны, идущие позади, напоминали на его фоне череду восклицательных знаков.

Синклер ослепительно улыбался, обнажая пожелтевшие от табака зубы.

– Славно, славно, – пропыхтел он, входя в комнату, – так где же твои дочери? А, Джулиус?

– Эва, Присцилла, – представил их гостям мистер Морланд, – мистер Синклер с женой, из Атланты.

– Здравствуйте. – Эва быстро подошла к ним. – Извините, сестра себя плохо чувствует. У нее мигрень.

Миссис Морланд нахмурилась и направилась к Присцилле.

Эва поздоровалась с Хендерсонами, позволив Каллуму поцеловать воздух над ее рукой. Все это время она периодически поглядывала на входную дверь.

«Энджелл уехал, и ты больше никогда его не увидишь. И поделом тебе», – звучало у нее в голове.

– Славно, славно, – бормотал Синклер, оглядывая Эву и Присциллу, – они уже замужем?

– Мама, со мной все в порядке, – раздраженно громким шепотом сказала Присцилла. – Оставьте меня в покое.

Мистер Морланд бросил на нее сердитый взгляд.

– Нет, еще нет.

Синклер скользнул взглядом по Эве.

– Знаешь, не стоит с этим медлить. Сейчас они довольно милы, но увидишь, что с ними будет через несколько лет. Лучше сбывать их с рук, как только они становятся способны рожать.

Эва вздрогнула и в ужасе посмотрела на него. Добродушный бюргер показал зубы и оказался чудовищем, с отвращением подумала она. Очень неприятно, когда о тебе говорят как о товаре.

Неожиданно она вспомнила причину раздоров между отцом и Синклером. Отец читал лекции об освобождении рабов. Он уже успел прочесть несколько лекций и пользовался определенным успехом. Но в этот момент Синклер обвинил его в нарушении закона о рабах. Он придумал, что мистер Морланд призывает выкрадывать с юга рабов и вывозить на север, где они будут считаться свободными людьми. А это всегда являлось серьезным преступлением.

Отцу удалось довольно быстро опровергнуть клевету. Но авторитет на юге он безвозвратно потерял.

По крайней мере теперь многое в действиях Роберта Синклера проясняется благодаря его отношению к противоположному полу. Человек, занимающийся торговлей людьми, легко пойдет и на продажу собственных дочерей.

Мистер Морланд, не обращая внимания на бестактность Синклера, представил ему Харви.

Эва присела на скамейку у фортепиано.

Вокруг текла непринужденная беседа, но ей уже было не до того. Девушка была в отчаянии. Ей хотелось уйти куда-нибудь из гостиной. Хотелось отыскать Энджелла и уговорить его не уезжать. Но вместо этого она сидела и слушала скучную болтовню гостей. А все потому, что внутренний голос упрямо твердил, что так будет правильно и прилично.

Но что значит правильно? Может, она просто выбирает самый легкий путь: ничего не делать и плыть по течению?

Кстати, почему никто не волнуется по поводу отсутствия Энджелла? Почему мать молчит? Может, он уже сообщил всем, что уезжает? Может, она пропустила тот момент, когда он зашел попрощаться с ними?

Внезапно ее охватила паника. И обида, и гнев на саму себя. Необходимо отыскать его! И немедленно!

Эва резко поднялась. Скамья обижено скрипнула. Все в комнате обернулись, и она уже открыла рот, собираясь заговорить, но тут входная дверь открылась, и в прихожей раздались шаги.

– Наш последний гость. – Впервые за весь вечер отец улыбнулся и направился к двери. – Позвольте мне принести извинения за его опоздание. У него были важные дела.

Эва не отрываясь смотрела на дверь. Сердце билось так отчаянно, что заныла грудь, и тяжёлый ком дурных предчувствий заворочался где-то внутри.

Энджелл вошел в комнату. Румяный от мороза, он выглядел еще красивее, чем обычно.

Эва с облегчением опустилась обратно на скамью.

«Он здесь! – молча ликовала она. – Он никуда не уехал! А если он не уехал, не значит ли это, что он решил остаться?» Внезапно все ее страхи, все, о чем она беспокоилась, отошло на задний план. Сейчас главным было то, что он вернулся. Теперь она не отпустит его. Что бы он ни думал, она уговорит его остаться.