– Возможно, – пожав плечами, промолвил Алекс, – я плохо знаю всех этих светских дам.

Гвен действительно ясно вспомнила этот эпизод. На улице было очень сыро, и из-за высокой влажности завиток волос, зачесанных на лоб, постоянно прилипал к коже. Гвен чувствовала себя сосиской в слишком тесной оболочке, так как по моде того сезона надела платье с длинными обтягивающими рукавами.

Услышав слова леди Фултон, Гвен сначала растерялась, а затем осторожно огляделась вокруг, чтобы удостовериться в отсутствии лорда Трента поблизости. Теперь ей было странно вспоминать те далекие события. Тогда она испугалась, что Трент услышит леди Фултон. А ведь ей, напротив, следовало рассматривать жениха как надежного защитника от всех оскорблений и провокаций. Однако Гвен опасалась, что оброненное леди Фултон замечание заставит его передумать жениться на ней.

И, судя по всему, чье-то нелестное мнение о ней действительно в конце концов повлияло на лорда Трента. Правда, он так и не объяснил причин, заставивших его отказаться от свадьбы.

Ох уж эти мужчины!

– Я терпеть не могу леди Фултон, – заявила Гвен. – Эта женщина – сноб и интриганка.

– Я согласен с вашей оценкой. В ту минуту я был на вашей стороне и высоко оценил вашу сдержанность по отношению к этой сморщенной карге.

– «Сморщенная карга»? О, как точно вы ее назвали! Мне кажется, ее душа давно уже иссохла и зачерствела.

– Вообще-то я имел в виду внешность леди Фултон, но, наверное, мое определение подходит и к ее внутреннему содержанию. Вам виднее.

Они рассмеялись. Гвен вдруг подумала о том, что свою невесту Алекс никогда не дал бы в обиду. Ей не пришлось бы скрывать от него, что ее оскорбляют и провоцируют.

Однако Алекс вряд ли когда-нибудь женится. Мысли, пришедшие в голову Гвен, показались ей опасными, и она отогнала их.

– А почему вы назвали меня лицемеркой? – спросила она.

Алекс усмехнулся:

– Вам это не понравилось? Но игра требует определенной доли лицемерия. Не мне судить вас за это качество!

– Значит, это был своего рода комплимент?

– Вас необходимо осыпать комплиментами. Я считаю вас великолепным игроком, иначе не предложил бы вам поучаствовать в игре, которую затеял.

Улыбка Алекса завораживала Гвен.

– Скажите, что я должна делать?

– Вы – мой пропуск в поместье Баррингтона. Этого уже более чем достаточно. Баррингтон, конечно же, попросит вас спеть, но вы не обязаны угождать ему. – Алекс помолчал, а затем добавил: – Гвен, по-моему, у Баррингтона сложилось впечатление, что мы любовники.

Гвен густо покраснела, но не потупила взор. Ее поразило, как легко и небрежно он произнес слово «Любовники».

– Да, я это заметила, – сказала она.

– Значит, вы понимаете, что нам предоставят одну спальню на двоих?

Гвен нервно сглотнула.

– Да.

– И там будет стоять одна кровать?

Пальцы Гвен лихорадочно вцепились в мягкое сиденье, обитое плюшем.

– Разумеется, я это понимаю.

Она старалась придать голосу налет небрежности, однако ее попытка выглядела довольно жалко.

– Хорошо. Прошу вас, ведите себя со мной как с другом сердца и умерьте свою фантазию. Не надо сочинять басни о Пиратском береге или хотя бы сведите их к минимуму. Чем меньше лжи, тем труднее будет вывести нас на чистую воду.

Гвен кивнула, чувствуя разочарование. Алекс отвел ей очень скромную роль в своей игре. Она надеялась на большее.

– А в чем вы подозреваете Баррингтона? Что хотите выяснить? Вы считаете, будто он хитростью лишил лорда Уэстона родового поместья?

– Не знаю. Если бы я имел хоть какие-то улики, мне было бы легче вести расследование. Но я уверен, что-то не так в этой сделке. Правда, судя по тому, что Баррингтон живет на улице Варенн, денег у него много. Возможно, он целенаправленно скупает земли в Англии, стремясь превратиться в земельного магната, и тогда его не заинтересует предложение, которое я собираюсь ему сделать. Ведь он заботится не о финансовой выгоде, а о расширении своих землевладений. – Алекс усмехнулся. – Действительно, может оказаться, что Баррингтон – своеобразный коллекционер.

– Но если он так богат, то странно, что никто из нас до сих пор ничего не слышал о его семье. Откуда у него взялись большие деньги?

– Да, мне это тоже кажется странным, – согласился Алекс, барабаня пальцами по столу.

Поезд снова тронулся, и Алекс повернулся к окну, за которым проплывала платформа. На ней стояли провожающие, махавшие вслед составу. Их лица напоминали бледные цветы, тянущиеся к небу.

– Как бы то ни было, но у меня есть два дня, чтобы попытаться получить ответы на свои вопросы, – задумчиво проговорил Алекс.

– Скажите, а почему вас так волнует судьба Хеверли-Энд? – осторожно спросила Гвен. – Это, без сомнения, милое поместье, но ведь вы не любите сельскую жизнь. Какая вам разница, продал ваш брат его или нет?

– По существу, никакой, – ответил Алекс. – Дело в том, что мои сестры близко к сердцу приняли известие о продаже родового поместья. И мне не нравится, что брат пошел на этот шаг, ни с кем из нас не посоветовавшись. Поэтому хочу разобраться во всех обстоятельствах этого дела.

Гвен улыбнулась: