– Чего сидим? Поехали! – сказал Лозовский. – И не торопись. Теперь уже все позади.

Внедорожник аккуратно вырулил со двора банка и, блеснув мигающим светом поворотника, влился в поток транспорта.

– Кажется, никто не следит, – заметил сидевший за рулем Назар.

– Спасибо вам, – произнес Владлен, протянув руку Игорю. – Без вас нам было бы труднее. Сегодня же вечером зайду в ваше отделение и накрою поляну.

Остановились на небольшой безлюдной улочке, с которой просматривалось всякое движение. Полицейские быстро сняли с себя пиджаки с брониками, а Владлен, срезав скотч, покидал деньги в дорожную сумку.

Вот, кажется, и все!

– А вот это вам. – Вытащив из кармана заготовленную пачку с деньгами, он протянул ее Игорю.

– В самый раз будет, – кивнул тот, забирая деньги. – До отделения подкинете, а то мы и так подзадержались?

– Не беспокойся, довезем в лучшем виде.

Расположившись в удобном кожаном кресле с высокими подлокотниками, дон Писрро Альтамирно просматривал документы по траншу сырой нефти. Оставались какие-то формальности: расписаться на кипе бумаг, сделать с дюжину звонков, согласовать перечисления в Национальный банк, известить об удачной сделке господина министра – и после этого два танкера могут отправляться к берегам Америки.

Прозвеневший звонок показался дону Писрро невероятно громким. Подняв трубку, он произнес:

– Слушаю вас.

– Дон Писрро, кажется, у меня есть для вас хорошие новости, – услышал он взволнованный голос архивариуса. – Я нашел доказательство того, что изумруд Монтесумы был подарен Эрнаном Кортесом испанскому королю.

– Однако ты невероятно везучий человек. Впрочем, я не сомневался в твоих способностях. Как тебе это удалось?

– Совершенно случайно. Просто из книги, которую я смотрел, выпал небольшой листок. Это оказался отрывок пятого, пропавшего послания испанскому королю. В этом письме я даже узнал руку самого Кортеса! В нем Эрнан пишет о том, что хотел бы сделать королю подарок, а именно подарить изумруд, который прежде принадлежал ацтекскому императору. Не исключено, что это всего лишь фрагмент его черновика; обычно их бывает несколько, прежде чем пишется чистовик. Настоящее письмо может иметь совершенно иное содержание, но это уже не важно. Главное, изумруд был у Кортеса, и он намеревался отдать его испанскому королю! Вы даже не представляете, как я взволнован!

– Представляю… – Дон Писрро почувствовал невероятное возбуждение. – Значит, следует искать дальше. Ты на правильном пути. Что нужно лично от меня?

– Полагаю, что мне нужно ехать в Мадрид в Национальную библиотеку. Если где и содержатся отрывки этого письма, так только там. Возможно, исследователи его не заметили и оно находится в одной из книг. Так что нужно будет пересмотреть все манускрипты самым тщательным образом. На это потребуется время…

– Выезжай сегодня же, – перебил дон Писрро. – Не будем терять время. Мой адвокат свяжется с тобой через час и передаст деньги за работу…

– Дон Писрро, вы меня не так поняли, – горячо заговорил архивариус. – Дело тут совершенно не в деньгах; это самая настоящая сенсация, меня больше интересует наука…

– Научный интерес – это здорово. Но он тоже оценивается деньгами.

– Хорошо, вы меня убедили. Я могу взять у вас деньги… Разве только на дорогу до Испании, – сдался архивариус.

– Доктор Фернандо Хосе, что-то я тебя совершенно не понимаю. Деньги еще никому и никогда не помешали. Я тебе их обещал, и ты их получишь. Если отыщешь в этой библиотеке разгадку, где может находиться изумруд Монтесумы, получишь еще пятьдесят тысяч песо. Договорились?

– Да, дон Писрро, – энергично отозвался архивариус, – сделаю все, что от меня потребуется.

– Вот и прекрасно. Как приедешь в Мадрид, дашь мне знать, – бодро произнес дон Писрро и, не дожидаясь ответа, положил трубку.

Папское воинство было разбито. Французским войскам потребовалось всего лишь одно сражение, чтобы уничтожить основные силы. Отчаянно сопротивлялись лишь гвардейцы его святейшества, все как один оставшиеся лежать на поле брани. Их сине-оранжевые одежды на черной земле, взрыхленной копытами лошадей, привлекали всеобщее внимание и невольно вызывали сожаление о печальном исходе битвы.

Наполеон в сопровождении небольшой свиты, осторожно обходя убитых, приблизился к погибшим швейцарцам.

– Я бы хотел иметь в своих рядах таких солдат, – с некоторой печалью в голосе произнес он.

– Непонятно, на что они надеялись, – проговорил генерал Луи Бертье. – Они ведь были обречены. Мы же предложили им сдаться.

– Луи, вы забываете, что это не простые солдаты, а гвардейцы его святейшества. – Посмотрев на полковника, шедшего от него по правую руку, Наполеон распорядился: – Они прирожденные солдаты и были готовы умереть за папу. Похороните их со всеми подобающими почестями, как настоящих солдат.

– Сделаем все что нужно, господин командующий, – откликнулся полковник. – Мы уважаем достойных противников.

Не ответив, Наполеон сел на лошадь и поскакал через поле следом за полками, направлявшимися в Рим.

– Ну, чего встали? – прикрикнул полковник на солдат, расположившихся неподалеку. – Стаскивайте гвардейцев в одну кучу, не мне же заниматься этим делом. А вы, четверо, ройте яму!

– Слушаюсь, господин полковник!

Пехотинец перевернул одного из гвардейцев на спину и тотчас в ужасе отпрянул в сторону: