— Ты специализируешься по экономике, и сейчас первый семестр предпоследнего курса. Нельзя ли придумать что-нибудь более убедительное?

Еще один злобный взгляд.

— В любом случае я наткнулась прямо на Гарри, который шел мне навстречу, и сказала, что приятно было бы пройтись вместе, ну, просто за компанию. Все было абсолютно безобидно.

— Безобиден олененок Бэмби. А вот ты — нечто совершенно иное.

Лиза пропускает мои слова мимо ушей.

— По дороге он пригласил меня на занятие по чайной церемонии, которое проводил приглашенный преподаватель по современной этике и теории справедливой войны. Оно должно было состояться в тот вечер. Меня это заинтересовало, и я пошла.

— И?

— И это оказалось действительно интересно. И, между прочим, настолько, что мы решили поужинать вместе.

— И где же на кампусе принимают продовольственные талоны?

— Заткнись. Ужин перешел в десерт, а десерт — в новую беседу, а новая беседа перешла в…

— Скачки на его диване? — предполагаю я.

— Ну… — Лиза колеблется. Я выразительно на нее смотрю. — Да, — говорит она.

— У тебя был секс с двумя преподавателями в один день, и оба они работают на одном факультете.

— Это настоящий ад! — завывает Лиза и роняет голову на липкий стол.

Два футболиста, сидящие через несколько столиков от нас, смотрят в нашу сторону. «Ад?» — шевеля губами, повторяет один из них. Второй пожимает плечами, и они возвращаются к опустошению своих тарелок, заваленных гамбургерами. Я даже не берусь представить количество содержащихся в них калорий.

— Лиза! Успокойся, — шепчу я. — Давай взглянем на вещи спокойно, — уговариваю я уже обычным голосом.

— Хорошо, — отвечает она, шмыгая носом.

Вообще-то в груди Лизы (рост пять футов два дюйма) бьется золотое сердце. Мы познакомились в сентябре на первом курсе, почти два года назад. Я только что бросила своего школьного друга Деррика — если честно, это он бросил меня — и в подавленном настроении сидела в гостиной у себя в общежитии в компании нескольких коробок мороженого и с полной обоймой тинейджеровских фильмов 1986–1989 годов. «Грязные танцы», «Шестнадцать свечей», «Милашка в розовом», «Девушки просто хотят повеселиться», ну, и весь «Крепкий орешек», потому что какая-то маленькая часть меня очень хотела что-нибудь взорвать. Внезапно в мою дверь постучали, и на пороге возникла красавица кореянка с густыми, прямыми черными волосами и самой безупречной кожей, какую я когда-либо видела, и спросила, нет ли у меня «Республики» Платона. Одного взгляда ей было достаточно, чтобы без колебаний поставить мне диагноз «синдром постразрывной травмы». Она объяснила, что сама стала жертвой этой болезни всего несколько недель назад, и ничто не излечит мою печаль лучше бутылки шампанского к этому мороженому. Не прошло и пяти минут, как она вернулась с ящиком самой дрянной, но самой шипучей шипучки из всех, что мне доводилось пробовать. Еще она рассказала мне несколько очаровательных, невероятных историй о своем слегка ненормальном отце-дипломате и их путешествиях по всему миру. В начальную школу она ходила в Бангладеш, в седьмом классе училась в Турции, каникулы проводила в Монако, Бразилии и на Фиджи, а среднюю школу окончила в Германии, уже став панк-рокером. Она убедила меня после окончания университета сбежать и стать международными мадам, как Хейди Флейсс [8] , любимая героиня Лизы… Я, правда, упорствовала, что из этого ничего не выйдет, поскольку у меня не было трастового фонда. Она ответила, что у нее есть и мы можем поделить его — пополам. Мы просидели всю ночь, смеясь, болтая и поглощая шампанское, и с тех пор стали неразлучны.

— Хлоя! — окликает меня Лиза и, щелкнув пальцами, заставляет меня отвлечься от воспоминаний. — Ты хоть слушаешь меня?

— Да, да, да, — поспешно отвечаю я. — Извини.

— Так что мне делать? — снова спрашивает она, на этот раз со слезами в голосе.

— Ну, — успокаивающе произношу я, — ты общалась с этими ребятами пять с половиной минут. У тебя нет достаточной информации, чтобы принять окончательное решение.

— Но, Хлоя, ты не понимаешь. Я легкомысленно поддерживаю отношения с ними обоими, играю на их чувствах, их страстях. И когда их чувства станут глубже… — Она делает театральную паузу. — Я брошу одного из них. И на основании чего? Что Стюарт лучше как любовник? Или что Гарри однажды поставил мне за эссе «Б» с плюсом?

— Гарри поставил тебе «Б» с плюсом? — Я не верю своим ушам. Лиза никогда не получала «Б» с плюсом, она получает только «А» [9] .

— Да. Но не в этом дело.

— Понимаю. Я просто немного удивилась.

Следует пауза. Похоже, помощи от меня немного.

— Лиза, — предпринимаю я новую попытку, — почему бы тебе не посмотреть на эту ситуацию как на процесс «покупки»?

— Ты хоть раз можешь быть серьезной? Пожалуйста!

— Я серьезна. Послушай. В ближайшие две недели ты будешь ходить с занятия на занятие, какие-то посетишь даже по нескольку раз, просто чтобы попробовать все. Так почему тебе не поступить подобным образом со Стюартом и Гарри?

— Продолжай, — говорит она.

— Что я имею в виду: почему бы тебе не испытать их обоих? Ты не бесчувственная, просто ты читаешь конспекты, ну, как бы пытаешься что-то понять. Как ты узнаешь, какой курс выбрать, если не побываешь на лекциях?

— Пожалуй, ты права.

— Следовательно, тебе нужно собрать побольше сведений о Стюарте и Гарри, прежде чем принять серьезное решение. В сущности, ты всего лишь изучаешь имеющиеся возможности, прежде чем инвестировать все свои средства.

— Только в отличие от занятий или акций Стюарт и Гарри обладают чувствами, — со вздохом замечает она.

— Если мы хотим стать международными мадам, тебе когда-то придется начать учиться разбивать сердца.

Лиза улыбается: