— Очень рада! ступай! — сказала сухо Зоя.

— Как же не порадоваться, барышня, такому прекрасному жениху, да еще князю! — проговорила горничная, выходя из спальни.

В это самое время Нелегкий прибыл сквозь трубу верхом на Ведьме, припал к изголовью Зои и начал что-то шушукать.

«Прекрасно! — произнесла Зоя, рассуждая сама с собой. — Все в доме до последней девки знают, что меня выдают замуж, только я не знаю!.. Впрочем, смешно было бы и спрашивать меня: хочу я быть княгиней или нет?.. Какая девушка будет так глупа, чтоб отказаться от такого счастия!.. Князь, хорош собою, умен, ловок, человек отличных свойств и прочее и прочее… только что не ангел!.. Такому жениху нужно ли спрашивать согласия у той, которую он удостоивает выбора?..

С вершины своего величия он указал на меня — и довольно! я должна быть его женой, рабой, по старине снять сапог с его ноги, подать на себя плетку: зато на меня возложится титул сиятельства. За эту честь отец и мать, верно, не поскупятся, заплатят, что угодно, только чтоб иметь зятем князя!.. Какое блаженство! какое поприще для радостей!.. Я могу жить в столице, ездить на балы, в театр, подписываться: «Княгиня Зоя». Надо родиться под особенно счастливой звездой, чтоб из этого темного угла попасть в большой свет! Надо много иметь достоинств, чтоб быть избранной сидеть на княжеских креслах! О, я горжусь сама собою! я забудусь от спеси, я с презрением буду смотреть на все, что ниже княжеской сферы, — это необходимо, этого требует этикет, этого требует даже самое достоинство, звание: чем же отличиться от тех, которым предоставлено только право карабкаться на вершину счастия и цепляться за случай?..

Избранная в супруги князя! Сколько щедрости, милостей, благодеяния, великодушия сыплется на меня из этого слова! Сколько даров вдруг, неожиданно, без просьбы, без спросу! О, пусть только прикажут мне отец, мать и князь принять эти дары, я буду уметь быть благодарной: я не скажу просто: мой друг! я буду почтительно говорить: мой благодетель! Вздумает ли князь осыпать меня своими нежностями — я, униженно, с благоговением прикоснусь устами к его руке и скажу: мой покровитель!.. Без его воли я не ступлю ни шагу, у меня не будет собственных желаний, я стану всегда спрашивать: что вам угодно, князь? — О, я покажу, каким образом должно быть благодарной за ниспосылаемые милости, как должно уважать и почитать щедроты такого великодушного сердца!..»

С этой решимостью Зоя стала забываться, заснула; а Нелегкий сел снова на Ведьму верхом и, вылетая из трубы, говорил:

— Чудо что за девушка! да мне почти не нужно было подсказывать: все сама знает! Что за ум! что за женская тонкая политика! ну, признаюсь, ты знаешь толк в апельсинах! Не понимаю, чего ты боишься ее замужества с князем? пусть он будет хоть расчестнейший…

— Но, но, но! — вскрикнула Ведьма, — не хочу рисковать! Есть же пословица, что женится переменится: не хочу! чего доброго, выйдет замуж и переменится.

— Ну, это только антифраза, а больше ничего; я докажу тебе это математически: минус на плюс дает минус, и плюс на минус дает минус; следовательно, положив, что плюс мужчина, а минус женщина, выйдет, что мужчина изменяется всегда, а женщина никогда.

— Не понимаю я этого, черт знает что!

— Как! математика черт знает что? то-то и беда, что вашу братью не учат математике: сколько теорем обратили бы вы без доказательств в аксиомы!

— Рассказывай! а я все-таки Зои не выдам замуж; поставлю ее во всей девственной красоте!

— Конечно, очень необходимо! ну, проваливай.

— Проваливай.

Нелегкий и Ведьма расстались.

На другой день Наталья Ильинишна позвала Зою в свою комнату.

— Мой друг, — начала она, — обязанность родителей заботиться о счастии своих детей; мы, кажется, все исполнили в отношении тебя до сих пор…

— Я это чувствую и всегда буду чувствовать, — сказала Зоя.

— Дело не о том; я в твоем сердце уверена… Мы обязаны довершить наши заботы… Тебе уже на днях исполнится совершеннолетие… Общий удел женщин есть замужество…

— Как общий? стало быть, тетушка на восьмидесятом году должна выйти замуж? — спросила Зоя тоном неопытности.

— Нет, моя милая, это исключение.

— Всякий может попасть в исключение.

— Конечно; но гораздо лучше исполнить предназначение природы; каждая женщина создана для того, чтоб быть сперва доброй дочерью, потом доброй женой, а наконец, доброй матерью: потому-то мы и желаем выдать тебя замуж.

— Покорнейше вас благодарю! — произнесла почтительно Зоя.

— Разумеется, что мы выбираем мужа по твоему сердцу… Ты, верно догадаешься?

— Я не догадываюсь…

— Человека с званием, достойного во всех отношениях… словом, князя Юрия… Во-первых, по добрым отношениям наших семейств, а во-вторых, мы знаем, что вы привыкли друг к другу смолоду; и сверх того, заметили вашу взаимную привязанность.

— Я вполне полагаюсь на ваше замечание; что же касается до меня, то я не знаю его чувств в отношении меня.

— Будто он никогда не показывал тебе любви и ничего не говорил о своем намерении?

— Совершенно ничего.

— Тем и лучше: он желал получить сперва согласие родителей и потом уже открыться в любви дочери… это так следует… Сегодня он приедет к нам нарочно для этого; и потому ты приготовься, мой друг, принять от него предложение.