Тусовка вокруг группы «Мафия» считала приемлемым – как и в общеобразовательных классах – разговаривать на «вы», а «ты» включать лишь с совсем близкими друзьями. Как говорил Равдоникас, высшая степень близости – когда, перейдя с «вы» на «ты», через какое-то время опять начинаешь употреблять «вы»; как бы высшая форма признательности, когда человеку не нужно подчеркивать, что он твой друг. А вот посторонние, «тыкнув», получали намек, что так обращаться не следует.

– Убери компьютер и не выпендривайся!

Дуров заглянул в глаза надсмотрщице и стальным голосом произнес: «Заткнись, дура, мы пять лет учились, а ты нам мешаешь, коза закомплексованная». Перекопский заспешил добавить что-то более учтивое, но поезд ушел. Аспирантка взбешенно простучала каблуками в деканат. Сдавшим на отлично компаньонам влепили неуды.

Холодея от жажды мести, они сели в буфете и набросали план расследования. Кто такая. Каковы слабые места в позиции деканата. Забросили удочки в форум. Доброжелатели подсказали, куда копать, – через несколько рук они добрались до знания, что в ходе экзамена аспирантка должны была помочь остолопам с платного отделения, незаметно подсунув ответы.

Мафиози явились на кафедру и выдвинули против обвинений свои обвинения. В ситуации, когда слово споткнулось о слово, а одной из сторон был сын уважаемого завкафедрой, факультет сдал назад. Нахалы получили объективные оценки, а их врагу был объявлен строгий выговор. «Я не чувствую стыда за свои поступки, потому что, если и случались какие-то эпизоды, я давно выкинул их из памяти», – отмахнется позже Дуров.

Когда я спросил декана о конфликте, Богданов уклончиво и витиевато, но все же намекнул, что Дуров, безусловно, хам, но и аспирантка не без греха. Декана больше занимала другая тема. Битых полчаса он рассказывал о своем изобретении, которое считал прообразом «ВКонтакте». Это был гигантский складень, «левкас 14 метров, самый большой в мире, 350 лиц». Богданов вклеил туда фотографии всех своих друзей, авторов прочитанных книг и, кажется, даже киноартистов, а также лики святых.

«Идея в том, что каждое индивидуальное существование состоит из множества чужих, – вещал Богданов. – Друзей, врагов, героев, лиц, с которыми я еще встречусь, тех, кого я читал, – и я могу это расширить до человечества. Я даже терял сознание перед складнем – как я мог знать это все?» В глубинах полок его шкафа блестели рамки, в которые были вставлены фотографии студенческих праздников – Богданов в камзоле, на осле, на воздушном шаре. «Паша Дуров сделал гораздо более значимую вещь, – продолжил он, стуча карандашом по столу. – Форум, а потом и „ВКонтакте” – это форма коллективного существования, которая позволяет не просто, стоя рядом с артефактом, чувствовать его, а жить в одном пространстве с людьми, которые что-то для тебя значат. Паша воплотил недоступным мне способом идею всей моей жизни. И он сделал ее доступным инструментом для огромного количества людей».

За университетским дипломом Дуров так и не пришел. Необходимость тратить время на административную волокиту отвратила его. Не то чтобы он боялся контактировать с бюрократией – просто, развязавшись с учебой, Дуров окончательно разделил волнующие и не волнующие его вещи.

Перекопский подначивал: спорим, у тебя через год не будет миллиона долларов, а у меня будет. Дуров уловил вопрос, но оставил где-то на периферии сознания.

Его мысли занимали изменения, происходящие с миром из-за проникновения интернета. Пока они не массовые. Например, в «Википедии» торчат одни гики, но очевидно, что аудитория людей, которые пишут туда статьи, редактируют, спорят, – все они, так или иначе, учатся договариваться и формируют свой авторитет на базе замеченных сообществом поступков, а не лозунгов и деклараций. Ключевое слово в викономике – «делиться». Обогащая среду, ты делаешь себя же сильнее и работаешь на свое будущее.

Дурову нравилось наблюдать, как созданная им среда для общения жила сама по себе, но он понимал, что инструмент коллаборации «форум» устаревает. Какой будет следующая ступень эволюции в том, как люди обмениваются информацией? Он перебирал разные версии, но не слышал щелчка над ухом, который знаменовал бы качественно новый поворот, в который он так хотел вложить все свое желание воздействовать на реальность.

«Миллион так миллион, – очнулся Дуров и с любопытством посмотрел на Перекопского. – Спорим».

Если бы он знал, что через год, когда Перекопский вспомнит о пари, его жизнь навсегда изменится благодаря одной случайной встрече, – свалился бы в обморок, как декан перед тысячеликим складнем.

Лежащая на столе газета редко поставляла читателям сенсационные откровения, но для этого круглолицего преппи листать «Деловой Петербург» было чем-то вроде традиции. Поселившись на кампусе, он не бросил это занятие – приходил на сайт dp.ru и читал, что происходит на родине. Когда этот выпускник Tufts University вернулся из Америки с дипломом и начал размышлять, с какого бизнеса взять старт, газета играла роль сводок с фронта.

Шапка про налоги, подвал о пошлинах на вывоз древесины, новости о линии автозавода во Всеволожске и очередном офисе глобальной корпорации в Питере. И закадровым текстом, двадцать пятым кадром: возможности, много возможностей.

За семь лет отсутствия Славы Мирилашвили город изменился – утихли лесные и другие войны за заводы и пароходы, бандиты скрылись в подполье, «крышу» обеспечивал класс силовиков. Еще до того, как Михаила Мирилашвили осудили за похищение похитителей его отца (Славиного деда), мальчика вывезли в Израиль. Он прибыл на Святую землю с выданными Гризом школьными документами и попал в школу для детей дипломатов. Окончив ее, захотел сменить континент и подал документы в Массачусетский университет Лиги плюща.