– Знает кошка, чье мясо съела, – заметил Стас. – Уж если тебя в дом пустили, то веди себя прилично, а не гадь по углам!

– Как я понял, это дело на наше управление повесили? – спросил Лев Иванович, и Орлов кивнул. – Ну, и кому ты его подсуропил?

– Богданову, – усмехнулся тот.

– Ну-у-у! – протянул Гуров. – Этот крендель – бо-о-ольшой специалист по закрытию дел, причем так, что и подкопаться-то не к чему. Ну, теперь все?

– Ты надеешься, что да? – спросил Орлов, пристально глядя на него.

– Надеюсь, что нет, – ответил ему твердым взглядом Лев Иванович.

– И правильно делаешь, – кивнул Петр. – А теперь самое главное: Старкова с Ворониной сегодня утром раненечко из Москвы-реки в его машине выловили – захлебнулись они.

– Лева! Как ты все-таки понял, что предатель именно Старков, если мы все дружно решили, что это не он? – спросил Крячко.

– То есть как он мог стать предателем, если такой трус? – уточнил Гуров. – А все просто! Понимаете, на протяжении своей жизни мы боимся разных вещей. В детстве – одного, в молодости – другого, в зрелые годы – третьего, а в преклонном возрасте – четвертого. Вот мне и нужно было понять, чего именно сейчас он боится больше всего.

– Того, что не станет академиком? – предположил Крячко.

– Нет! – покачал головой Гуров. – Тем более что это и так проблематично.

– И чего же сейчас больше всего боялся Старков? – спросил Петр.

– Даю подсказку: «О, как на склоне наших лет… – Лев Иванович посмотрел на друзей, но те только недоуменно переглянулись – стихами классиков не увлекались ни тот, ни другой, и тогда Гуров прочитал это трогательно-печальное, больше похожее на молитву, стихотворение полностью:

– Пушкин, что ли? – неуверенно предположил Крячко.

– Федор Иванович Тютчев, но это неважно, – ни в малой степени не демонстрируя свое превосходство, а просто констатируя факт, сказал Гуров.

– То есть этот законченный эгоист, который всю жизнь думал только о себе, наконец-то влюбился? – догадался Орлов.

– Вот именно! – подтвердил Лев Иванович. – И больше всего на свете он теперь боялся, что…

– Воронина его бросит, – закончил Стас.

– Да! Но только она не Воронина, а Доронина, – поправил его Гуров.

– Та-а-ак! А это что за новости? – насторожился Орлов. – Ты откуда это узнал?

– Холмс бы сказал: «Элементарно, Ватсон», – встрял Крячко, который никогда в жизни не завидовал другу, а восхищался им, но, встретив бешеный взгляд Орлова, скромно потупился.

– Да просто сложил два и два, – пожал плечами Лев Иванович. – Она приехала в Москву десять лет назад сразу после школы. Куда-то она, наверное, хотела поступить, да не вышло. А теперь давайте отматывать назад. Год она прожила со Старковым, четыре года проработала менеджером в турагентстве, а еще пять лет куда делись? На что она жила? Где? Она похожа на ту, что пойдет на базар торговать, улицы подметать или стены штукатурить? Нет! И потом, кто-то же ее в турагентство пристроил, кто-то ей постоянную регистрацию сделал! А девка она красивая! Ну и чем она могла заниматься?

– Проституцией, – понятливо покивал Стас.

– Вот и я так подумал, и поехал я с ее фотографией к борцам за нравственность. Они на нее только посмотрели и тут же мне выложили все, что о ней знали, а знали они немало. Короче, эта Ирина, тогда еще Доронина, приехала из Урюпинска поступать в театральный и, естественно, не поступила. Идти работать, как выражаются некоторые наши клиенты, ей было западло – не за тем она в Москву приехала, чтобы подъезды мыть, а за красивой жизнью, вот она и пошла по проторенной дороге. А поскольку английским языком немного владела…

– То стала валютной проституткой, – опять встрял Крячко.

– Вот именно! И промышляла она в гостинице «Украина». Это, конечно, не «Балчуг» и не «Рэдиссон-Славянская», и жирного клиента там не подцепишь, но на жизнь ей хватало, тем более что пользовалась она огромной и, как меня заверили, вполне заслуженной популярностью, потому что вытворяла такое, что мужики от нее с ума сходили, так что она даже несколькими постоянными клиентами обзавелась.

– А может, насмотревшись «Интердевочки», она решила, что замуж за кого-нибудь выскочит, – предположил Петр.

– Как бы там ни было, у нее теперь уже не спросишь, – развел руками Гуров.

– Так там же конкуренция бешеная, и со стороны не попасть, – удивился Стас.

– Все так, только в «Украине» работала ее подруга не подруга… Словом, в одной школе они учились, только та на несколько лет раньше закончила, вот она ей протекцию и составила, они даже вместе квартиру снимали, – продолжал Лев Иванович. – Вот, видимо, кто-то из этих иностранцев ее на чем-то и вербанул! Кто это, теперь уже не выяснить, но пять лет назад Ирина со своим бесчестным занятием резко распрощалась, с квартиры съехала, и больше подруга о ней ничего не слышала. И на проституции ее потом ни разу не засекли! Кстати, именно в это время и появилась у Ирины постоянная московская регистрация, но в квартире такого пропойцы, что пытаться у него что-нибудь выяснить – пустая трата времени и сил. Но! Зарегистрирована она там еще как Доронина!