– Какой мужик? – вскинув брови, вяло удивился Лев Иванович.

– Я так и знал, что бесполезно, – хмыкнул Крячко и, войдя в кухню, плотно прикрыл за собой дверь.

«О господи! – вздохнул Гуров. – Теперь они думают, что со мной делать. Но ни в санаторий, ни в больницу я не поеду! А если попробуют силой везти, то накостыляю обоим – уж на это меня еще хватит!» Но вернувшийся Стас ни о чем таком и не заикался, а сквалыжным голосом заявил:

– Мы не баре, чтобы по гостиным чаи распивать, так что пожалте на кухню, – и протянул Льву Ивановичу руку.

– Ты меня еще, как раненого бойца, на себе оттащи, – буркнул тот и, хоть и с трудом, но поднялся сам.

Чай в кухне был уже накрыт и Петр сидел за столом, причем его решительный вид Гурову активно не понравился.

– Лева! Ты надорвался, и тебе надо отдохнуть! – твердо, словно гвозди вбивая, начал он. – Провернуть такую работу за одну неделю – это тебе не кот чихнул. Мы тут посовещались и решили…

– В больницу или санаторий не поеду, – отрезал Лев Иванович.

– Прикажу, так поедешь! – Голос Петра отдавал металлом. – А будешь сопротивляться, так я и ОМОН вызвать не постесняюсь! И препроводят тебя туда под белы рученьки! Да и охрану я к тебе тоже приставить могу, чтобы ты оттуда не сбежал!

– Если мне надо будет, то сбегу, – заверил его Гуров. – Или ты меня не знаешь?

– Вот именно что знаю! – Орлов и не думал сдаваться: – Поэтому до таких крайностей я дело доводить не буду. И поедешь ты вместе со Стасом к нему на дачу! И жить там будешь всю неделю. Вы в отгулах со вторника? Вот, чтобы я раньше следующего вторника тебя на работе не видел!

– Вы обалдели? – изумился Лев Иванович и даже поежился. – Да что там в такую погоду делать? Вы за окно-то посмотрите!

Сугубо городской житель, Гуров действительно не представлял себе, что можно целую неделю делать в деревне. Ну, ладно бы летом в погожий день на шашлыки съездить, но сейчас и на столько?!

– Ну, во-первых, это дача только по названию, – начал объяснять Стас так, словно сам Гуров об этом не знал, – а на самом деле – дом в деревне. Там и печка есть, и баня, так что не замерзнешь! А во-вторых, там речка неподалеку, и мы с тобой еще и на рыбалку сходим, да и лесок имеется, чтобы погулять и воздухом подышать. Так что не ерепенься! А то ты здесь один в квартире за неделю дойдешь до того, что тебя, как раненого бойца, придется уже не мне на себе, а нам с Петром вдвоем на носилках выносить. Допивай чай и начинай потихоньку собираться, а я сейчас домой за вещами заскочу, потом заберу тебя, и двинемся мы, благословясь, наконец-то отдыхать по-человечески.

Гуров переводит взгляд с Петра на Стаса и обратно и видел, что настроены они оба крайне решительно. Он начал мысленно подбирать аргументы поубедительнее, что не прошло для Орлова незамеченным, потому что он ласково поинтересовался:

– Мне ОМОН вызывать?

– Черт с вами! – наконец согласился Гуров. – Вы, как тот мужик-зануда, которому женщине легче дать, чем объяснить, что она его не хочет.

– А участкового я на всякий случай предупрежу лично, чтобы он каждый день к вам в гости наведывался. А то ведь ты, друг Левушка, как только немного окрепнешь, так ведь можешь и деру дать, – по-прежнему ласково добавил Петр, отрезая Гурову все пути к отступлению, потому что тот о таком выходе из положения действительно думал и даже прикидывал, у кого в городе он мог бы до следующего понедельника отсидеться.

– Ну, словно волка обложили! – вздохнул Лев Иванович и смирился со своей судьбой окончательно.

Орлов и Крячко ушли, причем Петр поехал на работу, а Стас – к себе домой, но по дороге позвонил Никитину и сказал:

– Все, юноша! Пиши все нужные бумажки о том, что Васильев действительно по доброй воле решил свести счеты с жизнью и никто в этом не виноват.

– Да написать недолго, – растерянно ответил тот. – А я?

– Ждите, и обрящете, – туманно ответил ему Крячко и больше ничего объяснять не стал.

Дома он с порога заявил жене, что немедленно уезжает на дачу, причем до следующего понедельника в город не вернется.

– Ты что же творишь, оглашенный? – возмутилась она. – Ты бы хоть позвонил и предупредил – я же собраться не успею! Да и чего ехать-то на ночь глядя? Завтра утром и отправились бы.

– Нет, мать, ты здесь остаешься, и чтобы на даче тебя и близко не было! – предупредил ее Крячко.

– Это еще что за новости? – опешила она.

– Я, мать, не один еду, а с Левой, – объяснил Стас. – Совсем он себя загнал, вот и надо ему отдохнуть, чтобы в себя прийти. Мы с Петром на него сегодня посмотрели и поняли, что еще немного, и он точно в больницу с нервным истощением попадет. Так что ты туда и не суйся! Ему тишина и покой нужны, а ты у меня дама говорливая. А вот продуктов положи побольше – едоков-то нас двое будет.

– Так я бы вам и сготовила, – она попробовала переубедить его.

– Я и сам чего-нибудь сварганю, – отмахнулся от нее Крячко.

– А… – начала было она, но муж перебил ее:

– Я не пойму, тебя что, любопытство заело?

– Да помидоры же там! – объяснила она.

– Тебе кто дороже? Гуров или помидоры? – начиная сердиться, спросил Стас.

Понимая, что, выбрав помидоры, она может нарваться на нешуточный скандал, она вздохнула и сказала:

– Конечно, Лева. Только не пойму, чего это вдруг его в деревню потянуло? Уж сколько ты его приглашал, а он и был-то у нас считанные разы. А уж, если так худо ему, так и отдохнул бы дома с женой. Сходил бы к ней в театр, в кино там…