— Но подумайте, молодой человек, — принялся уговаривать полковник, — предложение Жамара редкая удача.

Огюст только яростно замотал головой. Шевалье де Сен-Жиль вздохнул.

— Вы совершаете ошибку, — предостерег полковник. — Вы обрекаете своего сына… нет, я не хочу сказать — на нищету, но на жизнь гораздо менее обеспеченную, чем мог бы дать ему виноторговец.

— Вы дали слово и я не освобожу вас от него даже под страхом смерти! — гордо заявил молодой шевалье.

Полковник встал.

— Вам нет надобности грозить мне и, тем более, напоминать о данном мной слове, — ледяным тоном заметил он. — Мы помолвили наших детей и помолвка остается в силе. Но все последствия вашей глупости, что ж — пусть они падут на вашу голову.

Почтенный дворянин быстро вышел из комнаты, опасаясь, что терпение может оставить его во второй раз. Госпожа де Бретей взволнованно ожидала старшего друга в крохотной прихожей.

— Неужели это правда? — спросила она. — Неужели мы могли бы вернуться в Бретей?

— Да, мадам, это правда, — холодно ответил господин де Сен-Жиль. — К сожалению, ваш супруг отверг эту возможность. Что поделать, но я сделал все, что мог. Большего я сделать не могу.

Анна де Бретей всхлипнула.

— Значит, мой сын не сможет появляться при дворе?!

— Даже если после женитьбы Александр пожелает продать мой полк, этого не хватит для хорошей придворной должности. Что ж, приходится довольствоваться тем, что есть. До свидания, мадам.

— Я так мечтала, чтобы мой сын блистал в Лувре, — в отчаянии проговорила Анна. — Чтобы он был пажом самого короля!

Господин де Сен-Жиль остановился. В словах молодой женщины определенно что-то было. Конечно, размышлял полковник, доходов с этого скромного именьица недостаточно, чтобы приобрести выгодные придворные должности. Но должности, имения и замки можно не только купить, их можно получить в дар. А кто, как не король волен одаривать своих верных подданных?

Господин де Сен-Жиль знал, что при дворе толкутся слишком много дворян, чтобы рассчитывать на какие-то милости со стороны короля. Но если его величество будет уверен, что Александр с юных лет предан ему, если еще в пажах король оценит его безупречную службу, юный шевалье сможет сделать блестящую карьеру и восполнить все, что по глупости утратил его отец.

Домой полковник прибыл почти успокоенным, а, посоветовавшись с женой понял, что стоит на верном пути. Место пажа получить было много проще, чем самую скромную должность при дворе, а давала она ничуть не меньше. Правда, шевалье предпочитал подождать год, два или даже три, прежде чем отправить мальчика в Париж, ибо желал, чтобы и будущий паж, и король были несколько старше. Паж — дабы уметь заслужить благосклонность монарха, король — дабы уметь оценить преданную службу.

Однако, несмотря на все эти прекрасные идеи Огюста полковник так и не простил. Старый дворянин реже стал навещать имение своих молодых друзей и всегда держался с шевалье де Бретеем холодно и официально, а госпожа де Сен-Жиль перестала приезжать к своим будущим родственникам вовсе. Таким образом лишенный последней возможности общения с людьми, молодой человек мог жаловаться на судьбу только жене, когда же госпожа де Бретей, не снеся тягот жизни, покинула этот свет, посвятил свои сетования Богу.

Время летит не только в Париже. Даже Вальядолид, с его нескончаемыми процессиями и торжественно обставленными аутодафе не заметил, как минуло семь лет. Пятнадцатилетняя невеста наследника мало напоминала восьмилетнюю кроху, впервые ступившую на землю Испании. Степенная походка, строгий, истинно королевский взгляд, благочестивые речи — придворные дружным хором славили будущую повелительницу, и только донна Изабелла не склонила перед «фламандской девчонкой» головы.

К величайшему сожалению королевы, какие бы усилия она не прилагала, дабы остановить победное шествие Агнесы Хагенау к трону, долгая помолвка инфанта увенчалась браком, а свадебные торжества прошли с пышностью и размахом, достойными его католического величества. Сначала на соборной площади в честь молодоженов было устроено праздничное аутодафе, потом — бой быков, в ходе которых на площади нашли свою погибель триста еретиков и тридцать быков. И в том, и в другом торжестве главная роль отводилась высшей знати Испании, и если на кострах было суждено умереть трем отпрыскам маркиза Позы, то после боя быков единственный уцелевший сын старого вельможи удостоился чести получить ухо быка из рук юных инфантов.

Свадебные торжества удались на славу, и дон Карлос сиял от счастья, но вскоре король Филипп обнаружил, что имеет все основания для недовольства сыном. Каждое утро духовник их высочеств и их величеств с волнением спрашивал дону Инес, чем она и ее супруг занимались ночью, и каждое утро инфанта чистосердечно отвечала, что слушала стихи дона Карлоса или же по требованию супруга готовилась к поездке в дальний монастырь, или, в кои то веки, спокойно спала, пока дон Карлос пытался поймать призраков, которые во множестве бродили по переходам и лестницам Вальядолидского замка.