Однако все-таки что так неотвязно беспокоило его?..

— Ну как, лучше вам? — заботливо поинтересовался Небрат.

— Пожалуй, — кивнул Еремеев. И спросил: — Так по-вашему, исчезновение Нины Кшистовой и моей жены каким—то образом связаны?

— Во всяком случае, — ответил сыщик, — моя версия именно такова. И согласитесь, она отнюдь не беспочвенна. Во-первых, одинаковая загадочность обоих исчезновений, во-вторых, то обстоятельство, что из всей десятимиллионной Москвы Нина Кшистова отчего-то не с кем иным, как именно с вами, вышла на связь. Такие вещи — вы, надеюсь, не станете возражать — никак нельзя отнести к числу случайных совпадений.

— Но Нина, насколько я понял, — проговорил Еремеев, — исчезла в некотором смысле добровольно. Неужели вы хотите сказать, что и моя жена?..

Лицо сыщика мигом нахмурилось.

— Стоп! — сказал он. — Стало быть, Нина Кшистова все-таки успела поведать вам кое о чем существенном. Давайте-ка извольте — все по порядку, не опуская ни одной детали. Что именно успела она вам сообщить о своем исчезновении?

Еремеев замялся. Почему-то не хотелось передавать этому все-таки весьма подозрительному Небрату то, что осталось в памяти из той беседы с умненькой и прелестной девушкой.

— Да в сущности… — промямлил он, — в сущности-то и не помню ничего… Нет, практически ничего, право же…

Небрат, сердито сверля его взглядом, сказал:

— А вот по-моему, дело обстоит как раз ровно наоборот. Вы отлично все помните, но отчего-то снова не желаете со мной сотрудничать. Извольте немедленно сообщить все, что вы знаете, не то…

Еремеев со школьных лет не любил, когда на него так беспардонно наседают. Он спросил:

— Не то — что?

— Не то, боюсь, мне придется по-иному с вами разговаривать.

Точь-в-точь так, помнится, разговаривал когда-то с ним, с Еремеевым, завуч.

— По-другому — это как? — спросил он. — Родителей вызовете или из школы исключите?

Неожиданно при этих его словах в глазах сыщика промелькнул некоторый испуг.

— Из школы?.. — пробормотал он. — При чем тут школа?.. Не понимаю, почему вы…

Вдруг Еремеев перестал слышать его бормотание. Лишь сейчас он понял, что при виде этого сыщика все время в подсознании постоянно беспокоило его.

Ну конечно! Вовсе это не детектив, и фамилия у него вовсе не эта нелепая — Небрат! Это же исчезнувший в туалете Сокольнического парка школьный учитель Сидорихин Владимир Ильич, чье лицо промелькнуло тогда, перед самым выстрелом, на сайте "Исчезновения". Только прическа другая и усы сбрил, а в остальном — безусловно, тот самый Сидорихин! И стало быть он, Еремеев, угодил в круговерть каких-то странных донельзя событий, где одни исчезнувшие почему-то охотились на других. Быть может, и это Неваляево, наподобие града Китежа, тоже давно исчезло с лица земли и лишь на короткое время вынырнуло наружу, чтобы захватить и его, Еремеева, в свое небытие? И тот укол, после которого он провалялся двое с лишним суток, действительно был, не примерещился, и сделал его именно этот субъект, сейчас он в том уже совершенно не сомневался.

Стало жутковато. И все же, приложив к тому немалые усилия, он постарался не подать виду, что вспомнил про укол, а тем более что узнал в Небрате учителя Сидорихина.

— Так что вы там говорили про школу?.. — все еще в растерянности снова спросил тот.

— Нет, я просто… — тусклым голосом произнес Еремеев. — Просто снова неважно что—то вдруг себя почувствовал…

Небрат-Сидорихин, похоже, не уловил никакого подвоха, к нему вернулась прежняя уверенность.

— Ничего, сейчас еще принесу кваску — авось опять полегчает, — сказал он. — Однако, поскольку все же вы явно не желаете сотрудничать, я — поверьте, для вашего же блага! — прежде должен вас, уж не сердитесь, хорошенько обыскать.

— Уму непостижимо, что вы себе позволяете! — все-таки взорвался Еремеев.

— Право, на то есть причины, — невозмутимо отозвался сыщик, или кем он там был в действительности. — Когда вы почивали, я обнаружил в вашем кармане записку девицы Кшистовой. Однако я ограничился тем, что осмотрел лишь боковые карманы ваших брюк, поскольку вы лежали на спине, и мне не хотелось нарушать ваш сон. Но у вас в брюках имеются еще и задние карманы.

— Никогда в них ничего не держу, — проговорил Еремеев. — Да и вообще не кажется ли вам, любезный, что это уж чересчур?

Не обращая внимания на его слова, детектив бесцеремонно полез к нему в задний карман.

— Так будет лучше, — бормотал он, — поверьте, так оно, ей-Богу, будет лучше…

Сопротивления Еремеев оказывать не стал — во-первых, на всякий случай надо было показать, что он вправду совсем плох и тем самым усыпить бдительность этого чертова Небрата, ибо он, Еремеев, уже начинал помышлять о побеге отсюда, а во-вторых, в заднем кармане брюк в самом деле, он не сомневался, ничего не было.