— Что-нибудь с мистером Данрейвеном? — Впрочем, что может случиться с ним в

первую брачную ночь?

Сон окончательно оставил Лилит, руки бессильно легли на одеяло.

— Мистер Данрейвен прислал вам записку, мэм. Я могу идти, мэм?

Записку? Вместо себя? Лилит лихорадочно ищет халат.

— Рупи, проводи меня, покажи, пожалуйста, дорогу.

Она одевается, опускает на лицо вуаль. Они идут через мощенный глянцевито

поблескивающими плитками двор, вдоль диковинной в восточном стиле колоннады.

Лилит чувствует, как тревожнее и тревожнее становится ее сердцу. Вот сейчас, через

несколько минут, она увидит Данрейвена, будет говорить с ним. Но почему всю ее наполняет

не столько чувство радости, сколько предчувствие чего-то недоброго?

Где-то хлопает дверь. До слуха Лилит доносится плач. Точно так же плакала ее мать.

Мама... Бедная мама, предпочитавшая жить в каком-то особом, имевшем мало общего с

реальностью мире, пока отец месяцами, а то и годами бороздил на своем корабле моря и

океаны. Темные, постоянно зашторенные окна ее комнаты. Курение каких-то наркотических

веществ, чтение каких-то непонятных Лилит книг и... вечное ожидание мужа из очередного

плавания.

Они идут. Куда они идут среди ночи? В мозгу звучит полузабытый разговор.

«В отличие от тебя, Лилит, я отлично понимаю: женщина в мире мужчин одинока». —

«Мама, я вполне вписываюсь в их мир». — «Одни разговоры, милая! То, что ты

подписываешь свои статьи мужским именем, не делает тебя мужчиной». — «Смотри, мама,

опубликовали отрывки из моего «Справочника путешественника». Лиман Брейзен...

Помнишь мои мучения, какой бы псевдоним себе взять?»

— Госпожа, осторожно! Мы уже пришли. — Служанка сделала движение, чтобы

подхватить, едва не споткнувшуюся о ступень, Лилит.

Занятая своими мыслями, Лилит не заметила, как очутилась перед дверью в

библиотеку. Она мгновенно пришла в себя, и первым желанием было убежать.

Но дверь отворилась сама. Видимо, Данрейвен ждал.

Высокий, стройный, полный необузданной энергии, он излучал непреодолимый

магнетизм. Встреча с ним виделась когда-то Лилит осуществлением ее самых радостных

надежд. Она не сомневалась: глубокие знания и нестандартный интеллект позволят ей без

особого труда завоевать его расположение, а затем — и любовь. Обезображенное ожогами

лицо не может этому помешать. В мечтах он представлялся ей очень дружелюбным,

предсказуемым, лишенным ханжества и мещанских предрассудков. Но действительность

рассеяла грезы. Данрейвен оказался другим. В нем не было ничего похожего на созданный

ею в мечтах образ.

Итак, он открыл ей сам.

— Не стойте словно статуя. Входите.

Но Лилит не могла пошевелиться. Холод сковал ее тело. Из груди вырвался какой-то

странный звук, тут же сменившийся безудержной икотой. Такое случалось с ней и раньше.

Но сейчас... Самое время! Какой мужчина захочет иметь дело с женщиной, находящейся в

таком состоянии! Правда, Данрейвену она не была, мягко говоря, чужой. Более того, она его

законная жена.

— Поистине, я взял в жены тень, — с еле заметной усмешкой произнес он. — Вы не

стучитесь в дверь, не входите, когда вам ее открывают, и вдобавок ни слова не хотите

сказать. Только икаете!

Лилит сжала пальцами горло, она чувствовала себя смешной и униженной.

— Входите же, — повторил Данрейвен. — Прошу вас!

Прижимая руки к груди, она вошла в большую комнату, все стены которой были

уставлены полками с книгами. Посредине стоял огромный африканский барабан,

называемый аборигенами «тамтамом». Около него — глубокое кожаное кресло. Лилит,

шатаясь, подошла к нему и села.

— Позвольте вам предложить... — Данрейвен открыл небольшой шкафчик, плеснул в

бокал и протянул Лилит немного бургундского. — Выпейте. Только очень маленькими

глотками. И всю вашу икоту как рукой снимет.

Она осторожно взяла бокал и, поднеся под вуалью к губам, отпила несколько

маленьких глотков. Бургундское приятно согрело горло.

Данрейвен сел на диван, откинулся на украшенные тибетским орнаментом подушки.

Воцарилось неловкое молчание. Первым его нарушил Данрейвен: