— Сразу видно, что ты никогда не была бедной, — засмеялась старуха, — твои рассуждения для дураков. А я себя дурой не считаю. На этом кинжале — кровь моего сына, пусть твоя кровь смешается с ней, и мой Коста будет отомщен. Ведь он погиб из-за твоего мужа.

Кассандра судорожно искала выход из положения, она чувствовала, что старуха приняла решение и через несколько мгновений кинется на нее. Молодая женщина уже прижалась спиной к стене, отступать дальше было некуда. Она стала искать глазами хотя бы палку или скамейку, которые можно было использовать как оружие, но в церкви было пусто, только иконы и фрески на стенах.

Прямо над головой старухи, в простенке, был написан образ: прекрасная женщина с полными слез золотисто-карими глазами и распущенными светлыми волосами смотрела на небо, моля о помощи. В голове Кассандры как будто разорвалась молния. Было такое впечатление, что рухнула плотина, и те воспоминания, которые она так ждала раньше, стремительным потоком хлынули в память. Она теперь знала, что это — образ Святой Елизаветы, который написал брат Киприан, она вспомнила и самого иконописца — необыкновенно светлого, святого человека. Этот образ был написан с нее! Это судьба посылает ей знак. Она должна спасти себя и своего ребенка! Молодая женщина зажмурилась, представила, что под ее ладонями тяжелая доска с написанным образом, и, собрав все свои силы, толкнула невидимую доску в сторону страшной старухи.

Заира схватилась за живот и согнулась, как от удара. А Кассандра снова резко выкинула вперед пустые руки. Теперь старуха, получив сильный удар под дых, упала на колени. Кинжал выскользнул из ее рук и загремел на каменном полу. Молодая женщина приоткрыла глаза, увидела лежащую Заиру и, вновь зажмурившись, подняла руки высоко вверх и резко опустила их вниз. Старуха получила страшный удар по голове, а над ней, как будто кто-то ее задел, закачалась большая лампада, висящая на кованой цепочке. Лежа на полу, Заира с ужасом смотрела, как цепочка оборвалась, и лампада рухнула ей на голову. Горячее масло ослепило ее, а от фитиля запылали волосы. Заира страшно закричала и поползла к выходу.

Аза, стоявшая около входной двери и слышавшая весь разговор старухи с графиней, не поняла, как этой изящной красавице удалось справиться с мощной, костистой Заирой. Но крики, переходящие в вой, не оставляли сомнений, что старая ведьма проиграла. На ее вопли к церкви уже бежал граф, за ним спешил священник.

«Нужно уносить ноги, — подумала Аза. — Отлично, теперь все деньги Заиры достанутся мне. Она думает, что я не знаю, где она их прячет. Очень смешно».

Аза быстро сбежала с крыльца и спряталась за углом. Когда шаги графа прогрохотали по ступеням, а за ним пробежал священник, девушка быстро выскользнула из своего укрытия и кинулась к воротам. Она покинула монастырь беспрепятственно. Сразу же за углом стоял извозчик, на котором они уже несколько дней катались, выслеживая Печерских. Девушка прыгнула на сиденье и крикнула:

— Гони! Червонец за то, что довезешь до квартиры, а оттуда на почтовую станцию!

— Да ради бога, — засмеялся извозчик, — я вам и своего кума в ямщики найду. Вам куда ехать, в какую губернию?

— На Кавказ! — отрезала Аза.

— Так это вам на Новую Калужскую дорогу нужно, — объяснил извозчик, — не сомневайтесь, в момент домчу.

Коляска покатилась под гору, унося Азу к Солянке. Ямщик замолчал, следя за крутым спуском, а девушка откинулась на сиденье и тихо пробормотала:

— Я — племянница тети Саломеи, я защищаю интересы ее семьи, я буду беречь наследство моей тетушки для моего любимого кузена. Пока он не вернется, я буду оберегать его имущество и наследство моей любимой тетушки.

Кажется, получилось неплохо, довольно убедительно, пока суть да дело — много чего может прилипнуть к рукам. Оставалось только убрать Саломею, но это девушку не волновало, тряпичный узелок она давно выбросила в реку, чтобы не накликать беду на себя. Крысиный яд в молоке был гораздо надежнее. Аза улыбнулась. Все складывалось как нельзя лучше.

Михаил Печерский влетел в церковь. Зрелище было ужасным: на полу посреди храма корчилось уже полностью объятое огнем тело, а его жена, сжавшись в комок, сидела у дальней стены, закрыв глаза. Он кинулся к графине, схватил ее за плечи и начал трясти.

— Милая, открой глаза, — умолял он, — скажи хоть слово.

Огромные на бескровном лице глаза распахнулись, в них плескались боль и отчаяние.

— Что случилось?! — закричал Михаил.

— Заира хотела убить меня, но меня спасла Святая Елизавета, — прошептала его жена.

Церковь заполнили люди. Огонь с горящего тела сбили, и над бесформенной грудой, в которую превратилось тело Заиры, склонился священник.

— Женщина мертва, — сказал он и вопросительно посмотрел на графа.

— Милая, попробуй рассказать, как ты спаслась, — попросил Печерский.

— Я представила, что держу в руках образ Святой Елизаветы, и им отталкивала Заиру, она рухнула, а потом лампада, висевшая перед образом, упала и подожгла убийцу.

Михаил беспомощно посмотрел на отца Серафима, не зная, как понять жену.