Женщина удалялась.

– Стойте! – приказала Мелоди. Но, в отличие от всех остальных, удаляющаяся фигура не повиновалась. И исчезла прежде, чем Мелоди успела ее догнать.

Если бы Фрэнки попросили описать, как выглядит концертное исполнение «Poker Face» Леди Гаги, она бы сказала: «Смутное и мрачное, с приступами головокружения». Вот точно такое настроение у нее сейчас и было.

Глядя в окно поезда, снова и снова прокручивая эту песню на своем айфоне, Фрэнки одновременно снова и снова прокручивала в голове свое решение встретиться с Бреттом. А что, если родители узнают? А что, если это ловушка? А что, если там ее будет ждать Бекка со шлангом, полным лосьона для удаления макияжа? А что, если Бретт не приедет? А что, если приедет? А что, если он докажет свою невиновность, и она в него снова влюбится? И что тогда? Тайная связь между ЛОТСом и нормалом? Только этого ей не хватало!

Очевидно, ничего хорошего из этого не выйдет. Фрэнки поняла это в ту же минуту, как согласилась на субботнее рандеву. И все же любопытство взяло верх. Не говоря уже о том, что она нашла колготки и свитер с высоким горлом, которые идеально подходили к ее клетчатой мини-юбке, а она была совсем не против, чтобы ею восхищались, – пусть даже этот человек ей совершенно безразличен. Кстати, и ее прическа – волосы зачесаны с боков и сколоты на затылке, – смотрелась вы-вы-высоковольтненько!

Но постой! А как же Билли? Не забывай о Билли! Прекрасный, как фотомодель, прикольный, как Диснейленд, бескорыстно преданный – ее друг-ЛОТС, конечно, мегаваттный поклонник, и к тому же он ведет ее на концерт Леди Гаги! Вдобавок, у него нет психованной бывшей девушки. Билли гораздо лучше Бретта… Но постой! Сперва она бросила Ди Джея ради Бретта. Теперь получается, что она бросает Бретта ради Билли… Это что же получается – она меняет парней как перчатки? Она одна из тех девушек, которым просто нравится быть влюбленными, все равно в кого? Как Дрю Бэрримор? Может, Фрэнки вообще не способна на подлинное чувство? Ну, тогда уж лучше влюбляться в ЛОТСов. Все, решено. Она остается с Билли.

Фрэнки сделала звук погромче и снова запустила «Poker Face». Зажмурившись, она представляла себя на концерте. Как она подпевает вместе с Билли. Как хохочет, когда Билли всех заводит и целый ряд начинает танцевать. Как чувствует себя гордой принцессой каждый раз, как на него с завистью смотрит другая девушка. Да, конечно, мама права: Билли лучше во всех отношениях. И чем быстрей она порвет с Бреттом, тем скорее она сможет посвятить все свои силы освобождению ЛОТСов! Приняв решение, Фрэнки откинулась на кремовую спинку сиденья, наслаждаясь поездкой в Город Прощания.

– «Орегон-Сити!» – объявил кондуктор.

Поезд замедлил ход и остановился. Этой станции, конечно, недоставало романтичности, скажем, Лионского вокзала в Париже, где модерн соседствует с традиционной архитектурой Старого Света. Для начала, тут не было крытых платформ. Ни тебе полированных мраморных полов, ни цветочниц… Ни рыдающих парочек, торопящихся в последний раз обняться на прощание. Станция представляла собой унылую бетонную глыбу того же цвета, что затянутое облаками небо над головой.

Фрэнки вышла на платформу. Прочие пассажиры разбежались в разные стороны, как Гламурки в день чистки клетки. Но Фрэнки была не в состоянии шевельнуться. Смутное и мрачное настроение сменилось нервозностью и страхом. Приступы головокружения превратились в искры. Двери вагонов у нее за спиной с чмоканьем сомкнулись, поезд тронулся дальше на север. Возврата не было.

– Добро пожаловать в Орегон-Сити! – окликнул знакомый голос. Бретт махал ей рукой с последней скамейки. При виде его кольца с черепом внутри у Фрэнки что-то всколыхнулось, взбаламутив и подняв то, что было, видимо, последними крохами ее чувств к Бретту.

Расправив плечи, помахивая сумочкой-аккумулятором, Фрэнки направилась к нему, как заправская фотомодель.

Бретт встал и обнял ее. Это вышло довольно неловко, потому что оба чувствовали себя неуверенно.

– Классно смотришься!

– Спасибо! – Фрэнки расплылась в улыбке. Наверное, надо было ему сказать, что и он тоже смотрится классно, но вблизи Бретт выглядел каким-то потрепанным. Джинсово-голубые глаза потускнели. Черные волосы свисали безжизненными патлами. Черный лак с ногтей стерся. И вместо его привычной потрепанной одежды на нем теперь был мешковатый плащ-дождевик свекольного цвета. И все же Фрэнки ощутила, как ее место для сердца болезненно сжалось. Наверное, это была самая последняя крошка любви. Потому что этот поезд ушел, как 11.22 из Салема.

– Ты не смотри, что я так одет, – сказал Бретт, словно прочитав ее мысли. – Это вещи моего кузена. Я же из Салема уехал прямо в чем был.

Фрэнки вежливо кивнула, по-прежнему ожидая гигантской ловушки. Но вместо этого она получила коробочку разных соленых ирисок.

– Это что? – спросила она, хотя и так знала.

– Ну, я же обещал, помнишь?

– Спасибо!

Фрэнки улыбнулась, с трудом сдержав желание взять одну штучку. А вдруг они отравленные? Вместо этого она села. Скрип тормозов прибывающего поезда заполнил собой неловкую паузу. Они проводили его взглядом.

– Слушай, наверно, нам надо… – сказала Фрэнки одновременно с тем, как Бретт тоже начал что-то говорить.

Они захихикали.

– Ладно, ты первая! – сказал Бретт.

– Нет, ты!

Он повернулся к ней лицом, положил руку на спинку скамейки. Его кончики пальцев коснулись ее волос, и Фрэнки ощутила внутри тепло, как будто подключилась к розетке.

– Я вижу, ты мне все еще не доверяешь. Но я тебе клянусь: я не имею никакого отношения ко всей этой затее второго канала! Честное слово! Ну, посмотри сама. – Он оттянул воротник плаща. – Видишь, мне и самому досталось.