Молинари, разумеется, закончил обед первым – и, отодвинувшись на стуле, принялся играть с цепочкой от часов. Я спокойно допила чай… подошла к диванчику в дальнем конце столовой, сдернула с него клетчатый плед и принялась закутываться. Задача, как оказалось, куда более сложная, чем я предполагала, глядя на марширующих по улицам членов клуба «хранителей старинных горских традиций» – нижняя «юбочная» часть постоянно норовила развязаться и свалиться, верхняя свивалась в жгуты. В итоге я не выдержала и снова пустила в ход уже проверенный на практике скальпель. Наблюдавший за процессом герцог сдавленно хекнул, но вмешиваться не стал.

– Я готова, кей.

– Две минуты двадцать семь секунд, – подытожил герцог, – неплохо… для дикой горянки. Итак, – подойдя почти вплотную, Молинари церемонно отставил локоть, – прошу вас, вэнда, составить мне компанию.

– К Владыке Вечного Холода? – пошутила я.

– Почти угадали.

На самом деле я угадала даже без «почти». Это стало ясно, как только открылась подвальная дверь и темнота поприветствовала нас волной могильного воздуха – ледяного и со слабым, но вполне отчетливым запахом разложения.

– Ваше личное Царство Мертвых, кей?

– Чуть более комфортабельное, чем в легендах, – Молинари щелкнул рубильником и под потолком длинного коридора тускло замерцали синеватые полоски, – а в остальном да, похоже.

– И кто же назначил вам рандеву?

– Хех, – морозным облачком выдохнул Молинари, – один из вопросов, на которые хотелось бы получить ответ.

Перчаток я захватить не догадалась, поэтому мне осталось лишь спрятать руки поглубже в складки пледа и смотреть, как герцог сражается с заиндевевшим замком второй, куда более основательной двери в конце коридора. Прошло не меньше минуты, прежде чем та поддалась – скорее уговорам, чем усилиям – и с отчаянным скрипом соизволила распахнуться. В полутьме за ней я разглядела массивный стол, на котором лежало что-то – или, скорее, кто-то – накрытый мешковиной.

– Нам потребуется свет, – с этими словами Молинари снял с полки гномскую пещерную лампу с широким блюдцем отражателя и чиркнул спичкой. Громко чихнув, лампа выплюнула вперед яркий луч, а во все прочие стороны – неприятно-резкий запах сгорающего ацетилена. Что ж, по крайней мере, он слегка разбавил запах разложения… заметно усилившийся, когда герцог жестом уличного фокусника сдернул покрывало.

– Узнаете красавчика, вэнда?

– С трудом, – отозвалась я, – товар у вас… несвежий.

…и понадкусанный, как мрачно шутил в таких случаях констебль Нильсен. До попадания «на ледник» в подвале герцога покойник пролежал минимум полдня и вороны, нет, поправила я сама себя, речные чайки успели выбрать себе лакомые кусочки. Относительно целой осталась лишь одежда: серый пиджак с узкими полами, вязаная безрукавка, штаны… а вот ботинок с левой ноги где-то потерялся, заставив мертвеца щеголять полосатым носком с дырой на пятке.

Я закрыла глаза, тасуя в памяти картинки. Ну да, точно – на столе передо мной лежал тот самый подручный Кэла, у которого полуэльф отобрал револьвер.

– Что поделать, вэнда… – картинно вздохнул Молинари. – Лучшего экземпляра Кард в мое распоряжение не предоставил. Вас не затруднит расстелить по краю вот это полотно? Благодарю…

Сам герцог поставил на край стола саквояж и, тихо насвистывая какую-то бравурную мелодию, начал выкладывать на полотно сверкающие полированной сталью инструменты – от простеньких пинцетов и до сложносоставных конструкций с пружинами, хватательно-цеплятельными крючками и даже циферблатом. Венцом коллекции – во всех смыслах – стал головной обруч с набором сменных линз.

– Как видите, наш гость на редкость молчалив, – начал Молинари, – и разговорить его задача не из простых. Но если задавать правильные вопросы… к примеру, что у него на пальцах?

– Мозоли.

– Ответ верный… но не полный, – одним ловким движением срезав с пальца полоску кожи, Молинари принялся разглядывать ее, то и дело меняя линзы. – Следы масла… и вкрапления муки. Необычно для рабочего сталелитейного завода, как вам кажется?

– Тут хватает необычного, – обойдя стол, я ухватилась за нагрудный карман и дернула что было сил. – Будьте любезный, кей, прикурите лоскут?

Молинари кивнул и аккуратно поднес оторванный карман к лампе. Пламя мигнуло, запахло жженым волосом, но едва герцог отодвинул руку, огненный язычок тут же сменился синеватой полоской дыма.

– Судя по виду и запаху, чистая шерсть, – заметил Молинари, возвращая мне лоскут, – довольно жесткая и грубая, на мой вкус.

– И с вплетенными цветными узелками. Такую ткань делают в графстве Леттеркенни, на севере, и шьют из них пальто, куртки для рыбаков, офицерские шинели. Но вот пиджак, да еще столь дурно пошитый, я вижу впервые. Нитки, – я выразительно махнула карманом с торчащими обрывками, – дрянь, гнилье, стежки неровны, пуговицы даже не костяные, а небрежно выструганные деревяшки.

– Портной был пьян и костюмчик не удался, – задумчиво напел Молинари. – Ткань украдена, конечно же. Подозреваю, что портновских меток вы не найдете при всем желании. Так, а что у нас во рту? Ага, табачный налет… – я быстро спрятала трубку, – дыр как в хорошем сыре… и три стальных зуба весьма неплохой работы. Не меньше, чем по наггету за каждый, я бы сказал. А вот слизистая необычного цвета – темно-красная… хм, и не предположу из-за чего.

– «Пан масала», – уверенно сказала я, – гоблинская жвачка.