– Ах, Абрамка, - чмокнула я его в макушку, от чего тот снова запнулся об мой саквояж.
– Что бы я без тебя делала.

– Хм-м, - довольно ухмыльнулся подросток, потирая колено.
– Мне и Его сиятельство тоже самое сказал...

– Да?.. Точно так же?
– глупо расплылась я.
– Слушай, а как поживает твой мастер Назарий после вчерашнего разговора с Симом?

– Вы знаете, госпожа Вета, - озадаченно почесал он свой затылок.
– Он мне сегодня утром сказал, что насчет трех сточенных стамесок, это для такого... молодого таланта, как я - перебор. И если я следующий свой шахматный набор сделаю качественно, то он выставит его на продажу под моим личным клеймом. Представляете?

– Представляю, - в ответ протянула я и достала из своего кармана заранее приготовленные десять сребеней.
– А это тебе тогда на новые личные инструменты. Ведь они у каждого мастера должны быть. И попробуй только не возьми, тогда я сильно обижусь и превращу тебя в...

– Тростку?
– внес свое предположение Абрамка.

– Нет, лучше в кастрюлю на кухне тетушки Гильды, - по эльфийски щелкнула я пальцами прямо перед его носом и вошла в прохладный склад лавки "Живая мебель"...

Обратная дорога до Медянска тянулась бесконечно долго, хотя по своей протяженности была примерно равна расстоянию от столицы до моего же родного города. Грузовой фургон нещадно трясло на сравнительно ровном тракте и я, сначала сидела (лежала, прыгала) внутри, на мягком кроватном матрасе, упакованном в холстину. А потом, устав от унылого замкнутого пространства, перелезла на скамейку к своему возчику, бородатому и улыбчивому мужчине. Он тут же, жутко стесняясь, предложил мне жареные семечки (наипервейшее снадобье от дорожной ипохондрии, по его же словам) и действительно, на душе стало сравнительно веселее. Пока мы, наконец, не "дотряслись" до Кочи, точнее, до одного из мостов через нее. Вот там и вышла неожиданная задержка в пути.

– А что там такое?
– привстав, попыталась я рассмотреть суету, наблюдающуюся где-то посередине моста и сопровождаемую бодрым перестуком молотков.

– Одначе, опять чинят, госпожа, - философски изрек бородач.
– Пойду, допрошу, надолго ли перекрыли.

И ушел, разминая по дороге затекшие конечности. А я спрыгнула следом и, обойдя запряженную в телегу с торчащими из нее досками, лошадку, выступающую в роли шлагбаума, запереминалась в отдалении...

– Уже скоро, - пояснил вернувшийся минут через пять бородач.
– Настил меняли в трех местах, еще спозаранку начали и перила вкупе с ним. А вообще, могли бы и прежде управиться, - скептически хмыкнул он, оглянувшись назад.

– А что помешало?

– Да руки у них не из тех мест помешали. Тоже мне, плотники. Один сброд скудоумный, джингарский понагнали.

– Джингарский?
– удивленно раскрыла я рот.
– Откуда у нас джингарские плотники? В Ладмении что, своих мало?

– Так своим же башлять надо и не такие крохи, на какие согласны эти пришлецы.

– Да-а, знакомая система...
– глубокомысленно протянула я, с возросшим интересом, всматриваясь в далекие смуглые фигурки, маячившие на мосту.

И действительно, вскоре стук молотков умолк и в нашу сторону, вслед за обшарпанным крытым фургоном, вереницей потянулись иммигранты, на ходу запрыгивая в свою "перевозку". Но, двое из них от общей массы отделились и, неся в руках плотницкие инструменты, направились как раз к телеге позади нас, по-прежнему перегораживающей проезд. Один из них, пожилой, смуглый и совершенно седой, шел впереди, а следом за ним, сильно прихрамывая на левую ногу, едва поспевал лысый мужчина, ростом и внешностью, сильно отличающийся от остальных "брюнетов".

– А вы говорили, одни пришлецы, - мотнула я головой в его сторону.
– А вот же, явный местный житель.

– Так он там един и работал. Да и то, приметьте, хромый и вообще весь какой-то болезный.

– Болезный?
– вгляделась я по внимательнее в рослого плотника и к своему изумлению обнаружила в его "дружелюбном" желтом свечении бурые ошметки неизвестного мне заклятия.
– Ничего себе, болезнь!

Незнакомец, в этот момент, ковыляющий мимо, вдруг остановился и повернул голову в мою сторону, окинув рассеянным взглядом мутных серых глаз. Что-то во мне его явно заинтересовало и на еще молодом, но сильно изможденном лице я заметила целую гамму эмоций, борющихся с вызванной магией сумрачностью:

– Натэя?
– произнес мужчина одними губами.
– Натэя...
– шагнул он ко мне и едва не упал, если бы его тут же не подхватил под руку подоспевший низенький мужичок, одетый гораздо приличнее остальных.

– Вы уж извиняйте, госпожа, - пропыхтел он, оттесняя мужчину в сторону подъехавшего фургона.
– Он у нас малость ушибленный.

– Постойте! Как его зовут? Я хочу с ним поговорить.

– Да что с ним разговаривать?
– фальцетом выдал мужичок и ускорил свое движение.
– Он все равно вам ничего путного не скажет. Я ж объясняю, ушибленный он, - и насильно, с помощью остальной "бригады", запихал рослого плотника вовнутрь фургона.