Не доходя до таможни Хайфы, в сторонке, кто-то из наших пассажиров, переговариваясь с местным израильтянином на чистом русском языке, «переправляет» через разделяющий их забор электродрель, маленькую швейную машинку и еще что-то «закутанное», наверняка облагаемое пошлиной (иначе зачем же через забор?).

На контрольном пункте таможни и на всем пути следования по дорогам портового города много девушек в военной форме с автоматами за плечами. Два года тому назад подобный образ молодой женщины олицетворял для меня какую-то чистоту (и душевную, и физическую) и истинный патриотизм. Это были девушки, не успевшие к 18 годам выйти замуж, что освобождает их от воинской повинности. И вот спустя два года этот образ потерял черты привлекательности: среди девиц мы увидели полупьяных (от спиртного или наркотиков?), курящих, жующих надоевшую всем жвачку (что никак не красит женщин), вульгарно бранившихся между собой…

Хорошее настроение поддерживал лишь шикарный автобус «мерседес», бесшумно летевший по прекрасной дороге и везший нас в сказочный Иерусалим. Первым делом – на съемочную площадку! А она – по сценарию – знаменитая смотровая площадка, с которой открывается весь город, с его синагогами, мечетями, памятниками старины, богатыми и бедными улочками… С нее видны и дальние холмистые пригороды, словно сотканные из белого-белого камня.

Два года тому назад старые вежливые евреи и приличные молодые арабы продавали на смотровой площадке чудесную цветную фотопанораму города – рулон около метра в длину и сантиметров 20 в ширину. Фотопанорама – точная копия того, что видишь, стоя на смотровой площадке. Продавали также агатовые, бирюзовые бусы, апельсины и много всякой другой всячины. Теперь же, к величайшему моему разочарованию, площадка превратилась в скопище орущих, нахальных хулиганов-арабов, пристающих к тебе, желая сбыть свой товар, нагло хватающих за, извините, «места» наших артисток… Наши попытки оградить женщин от скотского обращения привели к тому, что один из этой беснующейся толпы показал нож. Создавалось впечатление, что нас умышленно провоцировали на скандал.

Все-таки повезло… Проезжавший мимо на мотоциклах полицейский патруль угомонил хулиганов и задержался на время проведения наших непродолжительных съемок.

«Замутившееся» настроение не очистила и знаменитая Стена плача, успокаивающая своей неподвижностью, таинственностью и величием. Стена – хранительница человеческих тайн и чаяний. С ней разговаривают один на один, каются в грехах, делятся радостями и горестями, просят помощи. Для этого надо в каждую щелочку, выбоенку вложить записочку с изложением своей просьбы. Я оставил в стене клочок бумажки со словами: «Прими нас всех, живущих на земле, и прости нам грехи наши, Господи!» А на словах попросил Господа поскорее вернуть мне здоровье.

На душе стало легче, даже радостно, как после удачного выступления или сделанного доброго дела. Но стоило чуть отойти от чуда-стены, как снова – неприятное удивление. На сей раз – от совершенно нелепого с точки зрения архитектуры, логики градостроительства, вкуса и такта (в отношении религии) 5-этажного здания: полицейская управа напротив святой Стены плача! Ну, ни в какие ворота! За спиной молящихся – полиция с автоматами, дубинками, джипами. Что это? Насмешка? Торжество атеизма?

Два года тому назад я только вполголоса разговаривал, прохаживаясь по городу и рассматривая его. Мне казалось – над ним витает Святой дух! Ей-ей! Сейчас духа не учуял. Автомобили сигналят вовсю, прохожие говорят громко, попадаются пьяненькие и много «веселых дам» – говорят, все они «из России». Одним словом, городская тональность и атмосфера Иерусалима явно приближается к среднемировому уровню хамства. А жаль!

Конечно, поверхностные впечатления не могут быть основанием для создания общего образа страны и ее дел. Я на это и не претендую. Это мои личные наблюдения. Поэтому хватит на эту тему! Тем более что «хамья» хватает во всех уголках земли. Многие люди часто не понимают (да иногда и не хотят понять) «анатомию» своего родного города, что же тогда говорить о познании чужих городов, в которых промелькнешь как метеор на небе…

8 апреля 1992 года. От Хайфы отходим в 12.00. Все! «До дому, до хаты» – без остановок. В Ялту приходим вечером 11 апреля.

9 апреля. По инициативе капитана нашей «Астры» был организован вечер под названием «Я люблю тебя, Одесса». Судно – одесситка, экипаж – одесситы, пассажиры – за редким исключением – поклонники специфического, неповторимого юмора Одессы. В кают-компании за столиками собрались влюбленные в Одессу. Условия игры: каждому столику по очереди предоставляется слово. Далее – полная импровизация. Настоящее соревнование в наблюдательности. Тренинг памяти.

У нашего актерского столика, конечно же, было преимущество перед остальными: мы не просто рассказывали об Одессе и одесситах, мы играли интермедии – странички моей записной книжки, мы представляли из себя импровизированный плавучий театр миниатюр.

Итак, одесские интермедии.

1949 год. Театр имени Станиславского, где я тогда работал, приехал на гастроли в Одессу. Жить меня устроили на квартире. Хозяйка – полная, громкая, но добродушная женщина, ее муж – невысокий, худенький человечек.

В спектакле «День чудесных обманов» я играл Дона Карлоса. Роль маленькая: два или три выхода. В одном из них я выходил с дудочкой и пел два куплета. Хозяйка посмотрела спектакль.

– Женечка, скажите, сколько вы получаете денег?

Я, начинающий артист, деньги зарабатывал небольшие.

– Триста десять рублей. А что?

– Вы что там делаете? Держите палочку и куплетик поете?

– Почти так, – отвечаю, не понимая, к чему она клонит.

– А нельзя мне там устроиться на такую сумму? Я тоже могу это сделать.