– Почему у вас все так просто? - спрашивает Фома.- Нет ни субботы, ни поста, ни омовения, ни молитв.

– Мудрецы возлагают на человека ноши неудобоносимые, а наш учитель их сбрасывает.

– Почему?

– Он - Мессия. Ему все возможно.

– Разве Мессия пришел не для того, чтобы исполнить Закон?

– Мессия пришел освободить людей, - авторитетно заключает Иоанн.

Они проходят до конца единственную улицу деревни в поисках какого-нибудь огонька или голосов за стенами, но всюду царит покой, как на кладбище.

– Есть здесь живые? - возмущается Иаков.

Они направляются обратно.

– Значит, вам не нужно соблюдать заповеди? - продолжает разговор Фома.

– Только две: почитай Бога и возлюби ближнего.

– А почитать отца и мать?

– Враги человека - домашние его.

– А красть и прелюбодействовать?

– Мы свободны от жадности и похоти.

– А убивать можно?

– Только ради истины! Слышал, как учитель сказал: ищите Царство Небесное, а все остальное приложится.

– Разве его можно искать?

– Конечно.

– Это ведь не вещь, которая где-то лежит, - недоумевает Фома, - чтобы пойти и найти ее. Царство Небесное можно только ждать и готовится к его пришествию.

– Учитель сказал: не ждите и не ищите.

– Как это? - Фома даже останавливается от удивления.

Иоанн наслаждается его растерянностью.

– Царство Небесное внутри тебя, Фома. Только там его и ищи. Оно приходит вместе со Святым Духом. Идем же, Фома, чего встал?

Они минуют еще несколько домов.

– Да они тут все спят! - злится Иаков.

– Конечно, спят, - бормочет Фома, сам приученный ложиться с заходом солнца.

– Давайте стучать, - решает Иоанн.

Братья начинают колотить в ближайшие ворота. Им никто не отзывается. Они переходят к следующим.

– Кто там?
– раздается мужской голос со двора.

– Друг, мы - путники, - вступает в разговор Иаков. - Хотели бы купить хлеба себе на ужин.

– Нет ничего!

Братья идут к третьим, к четвертым воротам. Но всюду, узнав, что они иудейские паломники, их просят не беспокоить мирных людей и отказываются что-либо продать. Все добрые самаритяне, видимо, вымерли в этом селении еще до их прихода. Иоанн в сердцах пинает какую-то дверь. Раздается истошный женский крик:

– Иди в свою Иудею и там пинай двери!

– Это тоже наша земля! - запальчиво отвечает Иаков.

– Вот наглец! Его это земля! Кто тебе ее дал?

– Наш Бог!

– Бог дал, Бог взял. Иди, скажи римлянам, что это твоя земля. Пусть они тебе отмерят земли на могилу.

– Женщина, ты бы следила за своим языком! - грозно произносит Иаков.

– Кто ты такой, чтобы закрывать мне рот? - яростно отвечает женщина.

Какой-то мужской голос успокаивает ее и затем миролюбиво произносит из-за стены:

– Мужи израильские. Мы вас не беспокоим. Не беспокойте и вы нас. Идите своей дорогой.

Оскорбленные сыны грома возвращаются ни с чем к своим спутникам и возмущенно пересказывают им эту сцену.

– Учитель, - гневно заявляет Иоанн, - следовало бы низвести огонь на это селение, как Илия низвел огонь на воинов Ахазии. Эти люди заслуживают участи Содома. Прикажи нам, и мы сделаем.

Библейские истории переплелись в его памяти с историей под Каной, где Иуда грозился негостеприимному старику сжечь его хутор. Иуда лишь пугал старика, но Иоанн в своем праведном гневе сам не знает, как далеко готов зайти. Он оскорблен вдвойне: за свой народ и за своего Мессию. Если Иисус велит ему сейчас поджечь самарийскую деревню, они с Иаковым сделают это без сомнений.

Иисус холодно выслушивает их рассказ. Он сидит у костра, который успели развести, пока братья совершали свой поход в селение, и гневно осматривает недовольные и разочарованные лица своих учеников.

– Забыли, от какого вы Духа? Я учу вас свободе, но вы опять лезете в это ярмо. Посмотрите вокруг. Весь мир таков! Всюду человеческое. Разве те самаритяне, что не открыли вам дверь, не из этого мира? Нравится он вам? Так не будьте как этот мир! С вас начинается этот мир. Вы - начало и конец этому миру. Вы - мера всех вещей. Сделайте же свою меру больше человеческой! Отмеряйте этому миру как боги и будьте свободен от него как боги.

– Но как поступать, когда не открывают? - спрашивает Иаков.

– Отряхни с ног пыль этого дома и забудь о нем. Он мертв для тебя.

– Так скоро на кладбище окажешься,- робко замечает Петр.

– Вы уже на кладбище! Вокруг вас мертвецы. Вот когда поймете это, расхочется вам сжигать гробы. Что проку жечь дом мертвеца? Разве это воскресит его? Если бы я считал вас мертвыми, то не стал бы даже говорить с вами. Но вы не потеряны для Царства Небесного, и я все еще с вами.

Как всегда после отповеди Иисуса воцаряется молчание. Лишь языки пламени весело играют в костре. Тишину нарушает Иоанн.