— Ты не хочешь этого знать.

— Ну конечно, я хочу это знать. Ты мне каждую комнату открыл на этом чёртовом этаже, и специально запер эту. Мы что, играем в замок Синей Бороды?

— Ты ещё не готов.

— Я и так знаю, что там, — сказал Ноэль. — Я слышал об этом в «Хватке». Это Красная комната Эрика Рыжего. Я прав?

— Прав.

— И что? В чем секрет, если я и так знаю, что там? Открывай.

— Я открываю её, только если собираюсь ею воспользоваться.

К этому времени Ноэль тоже был полностью одет, только туфли остались.

— Ну, — напомнил Эрик, — ты к этому готов?

— Забудь, — откликнулся Ноэль, завязывая кроссовки. — Если вопрос стоит так, то я никогда не буду к этому готов.

Они поднялись наверх. В кабине лифта Эрик сказал:

— Когда-нибудь я расскажу тебе всё о боли и удовольствии.

— А сейчас тебя чем не устраивает?

— Тебе это на самом деле неинтересно.

Это была правда. От одной мысли о том, что он может обнаружить в запертой комнате за ванной, Ноэль испытывал отвращение. Маски, плети, рамы, пыточные инструменты… и бог знает, что ещё.

— Я не сказал, что мне не интересно. Я сказал, что это не для меня.

— Все считают, что дело просто в пытках. Разве ты так не думаешь? Что я уже всё попробовал — абсолютно всё! — и мне просто наскучил секс, поэтому я и играюсь в такие штуки — потому что это что-то новенькое, остренькое? Разве ты не так считаешь?

— Что-то в этом роде.

— Это неправда. Существует целая эстетическая система причинения боли, доминирования, если хочешь, и в то же время — подчинения, которую невозможно понять, пока не попробуешь сам. Конечно, вокруг полно придурков обоих полов и всех ориентаций, которым только и надо, чтобы им сделали больно. Варвары! Если всё делать правильно, это настоящее искусство. Особо утонченное искусство — потому что оно расширяет наши чувственные возможности до такой степени, о которой мы даже и не подозревали. Когда кто-нибудь входит в эту комнату, а туда входят немногие, ему известно заранее, что он выйдет оттуда, зная гораздо больше о самом себе — о своих взглядах, страхах, желаниях и пределах — чем когда он туда входил. Он выходит из этой комнаты, изменившись навсегда. Не снаружи — снаружи всё заживёт. Внутри. Там, где это видно только ему самому.

— А ты? — спросил Ноэль. — Ты тоже выходишь оттуда, навсегда изменившись?

Уже произнося эти слова, он понял, что совершил ошибку.

Эрик остановился, посмотрел на него, и его верхняя губа слегка искривилась. Момент близости, почти доверия, был разрушен — так глупо и так бездумно. И ничего уже не исправишь.

— Тебе обязательно надо всё испортить, да?

Не дожидаясь ответа или извинений, Эрик вышел на террасу. Ноэль, смущённый собственной ошибкой, последовал за ним.

Алана лежала на кушетке в одних трусиках от крохотного бикини, повязав вокруг головы набивной шарфик. Вокруг неё были раскиданы иностранные глянцевые журналы и флаконы с лосьонами от солнца.

— Взгляни, дорогой, — приветствовала она Эрика. — Я нашла чудесное место, куда мы должны съездить. В Андах!

Ноэль был в своей спальне и пытался, по настоянию Эрика, читать Кастанеду, когда раздался писк, и на телефонной консоли зажегся зеленый огонек. Это значило, что звонят ему. За те две недели, что Ноэль прожил в доме Рэдферна, он так и не привык к этой системе. Имена кодировались цветом; все входящие городские звонки принимались автоматически и передавались на каждый этаж, где консоль пищала и мигала лампочками, пока кто-нибудь не поднимает трубку.

Звонила Алана.

— Я думал, ты на съемках?

— На съемках. Но нам тут в студии кое-что нужно. Конверт с фотографиями, мужские портреты. Я его забыла. Будь ангелом, привези его?

— Наверное, можно. Дай мне уточнить у Эрика. Он сегодня весь день занят, приехал кто-то с Побережья. Сомневаюсь, что я ему понадоблюсь.

Ноэль знал, что конверт с легкостью мог отвезти и курьер. Наверное, Алана решила, что совсем его забросила. Они не особенно много общались с тех пор, как он переехал. Несколько раз ему даже казалось, что она избегает его, чтобы снять напряжение между ним и Эриком. Может быть, так она пытается исправить положение.

— Окку скажет тебе адрес. Конверт должен быть у меня в гостиной, на столике. Ты сможешь приехать побыстрее?

— Как только скажу Эрику.

Он перевел её звонок на Окку, который ответил из кухни. Потом нажал на интеркоме красную кнопку — вызов для Эрика. Ответа не было. Он вызвал Эрика ещё раз. По-прежнему тишина. Возможно, он ушёл куда-то со своим гостем.

Конверт, который требовался Алане, Ноэль нашёл с легкостью. Там было около дюжины информационных листков мужчин-моделей: их данные и фотографии.