Дувал попытался бодро улыбнуться.

– Да, капитан.

– Вот и хорошо.

После разговора с капитаном мы вернулись в кухню пропахшую потом, сыростью и чадом сгораемых в печи дров. Я сразу заметил случившиеся перемены. Абордажники сдвинули свои топчаны так близко друг к другу, что лежак превратился в одну большую кровать, устеленную десятками шкур. У самой стены, полулежал Старик, окруженный верными штурмовиками. Волк, Сиплый, трое безымянных для меня бойцов... И Рэмси, усиленно делающий вид, что знать не знает никого из нас.

Палубные матросы сплотились в уголке напротив, у мастера Айза. Кок, надо сказать, подтащил свой лежак вплотную к громоздкой, тяжелой плите и спал, прижавшись спиной к еще теплой стенке. Кухню сотрясал его громогласный храп. Мастеру Айзу снилось что-то теплое, хорошее, и пузан причмокивал и улыбался.

– О, юнги!
– обрадовался Три Гвоздя, когда мы подсели к остаткам палубной команды, прижавшись плечами друг к другу, чтобы не потерять крохи тепла.
– Где вас носило?

– Да в лазарете были, - быстро соврал Фарри. Мы устроились поудобнее.

– А... Кван... Как он там?

– Совсем плохо, - вздохнул мой друг.

Он лжец, Эд. Твой друг - прирожденный лжец.

– Это бурая лихорадка, - почти прошептал Шон. Его глаза безумно поблескивали огоньками лампадок. Только сейчас я отметил, как же исхудал наш нервный моряк.
– Бурая лихорадка. От нее пустели целые деревни у Черных Провалов. Теперь она здесь! Почему она здесь?! Капитан заболел, док заболел. И я чувствую пожар в груди. Вот тут!

Пират ткнул себя в область сердца.

– Жжется! Очень жжется, братцы. Слягу я, как и они. И все мы сдохнем.

– Завали пасть, - оборвал его Сабля.

Шон никак не отреагировал на слова моряка.

– Я чувствую, как что-то сжирает меня изнутри. Как что-то уже проникло в меня! В любой момент оно пробудится!

Сабля сорвался с места так быстро и так ловко, что никто не успел отреагировать. Альбинос в движении выхватил нож, и прижал его к горлу Шона.

– Замерзни, тварь!

– Сядь!
– твердым голосом приказал Половой. Он сидел тут же, сгорбившись, привалившись плечом к спящему Скотти.

Сабля зло посмотрел на старшего матроса, встретил его внимательный взгляд, скривился и медленно, нарочито медленно, отпустил Шона. Тот, словно ничего не стряслось, промолвил:

– Я уже гнию изнутри.

– Сядь!
– Половой рявкнул на вздрогнувшего Саблю. С ворчанием пошевелился Скотти.

Со стороны штурмовиков послышался нехороший смешок, и я понял, что абордажники смеются именно над нами. Недобро, с презрением, со снисхождением. Старик сидел на груде вонючих шкур, привалившись к стене и согнув колени и крутил в руках кинжал. Взгляд широкоплечего воина задумчиво блуждал по лицам палубных моряков.

Он что-то задумал Эд.

Штурмовики перешептывались, поглядывали в ту же сторону, и мне подумалось, что точно также, смотрят на одинокого путника опытные ледяные волки. Вроде бы и добыча легкая посреди Пустыни нашлась, но тем временем - кто знает, какое оружие припрятано у странника.

– Где Грэг?
– спросил я.

– Крюкомет забрал его в рубку. Он же последний штурман на корабле, после смерти Яки. Так что нескоро мы увидим старину Грэга. Ты же слышал, что случилось, да? Тебе уже рассказали?

– Ты о чем?
– с наивным видом поинтересовался Фарри.

– Шестерня! Я был рядом, когда капитан переругивался с ним. Шестерня сказал, что Дувал ему больше не хозяин, что Дувал угробил много хороших ребят, и он не позволит ему угробить еще и инструментариев. Что они расходятся в ближайшем порту. Прелюбопытно, не правда ли? Интересно, кому наш уродливый боцман решил оставить корабль? Себе, или все-таки Дувалу?

– Ого!
– довольно натурально изумился Фарри.

– Да. Все, вроде бы логично, да?
– улыбнулся Три Гвоздя. Сабля закатил глаза и прошептал ругательство. Шон вздрогнул и закрыл уши.

– Ну... наверное...

– Вы не спешите так реагировать, братцы. Я тут свел парочку льдинок к одной - и вижу, что узор одинаковый, - заметил их реакцию Три Гвоздя. Перевел взгляд на меня:

– У меня к тебе два вопроса, мудрый юнга.

Я похолодел. Что случилось? Почему именно ко мне?!

Бывший дознаватель продолжил:

– Вопрос первый - почему молчит шаман? Это же жутко странно. В последнее время он любил поболтать, хе-хе. Вопрос второй - чем Шестерня собирается кормить инструментариев? Я еще вчера отметил, что за похлебкой Айза никто снизу не пришел. Я думал - ночью сходят. Мало ли, дел у них много. И действительно, ночью поднимался сюда и шаман, и Шестерня. Но на кухню даже не заходили. Ушли в лазарет.