Тут я не выдержал. Я подошел к нему и с размаха ударил по лицу.

Толя на секунду схватился за лицо. Потом внезапно приблизился ко мне и пару раз врезал. От удара в глаз я начал падать. Но удержался в последнюю минуту, схватившись за стену. Картинка в глазах плыла, я еле стоял.

Толпа вокруг, поначалу затаив дыхание, теперь в полный голос смеялась. Лера крутилась возле Толи. Когда я сфокусировал зрение окончательно, то взглянул в насмешливые глаза Толи. Злость и ненависть во мне достигла предела:

— Ты, Толечка, просто завистливая тварь. Если этого кто-то не понимает, мне его жаль. Хотя тебя мне жаль еще больше. Всем удачи!

Я растолкал ребят локтями и побежал по лестнице вниз.

По ней вверх поднималась Наташа. Увидев меня, воскликнула:

— Мирослав! Что это с тобой?

— А что со мной? — с издевкой переспросил я, остановившись и переводя дыхание.

— Да у тебя кровь!

Тут я наконец почувствовал, что по подбородку что-то течет.

— Вот урод! Нос разбил!

— Кто урод? Кто разбил? Мир, ответь!

Наташа достала из сумочки бумажные салфетки и начала вытирать мое лицо.

— Да Толя! Мы с ним по душам поговорили!

— Да уж. Заметно. Скорее «по лицу» вы поговорили. Что опять не поделили-то?

— А вот что. — Я сунул ей смятый номер журнала и побежал по лестнице дальше. — Мир, куда торопишься?

— Здравствуй, Маша! — Черт, и она здесь! — Слушай, мне нужно идти.

— Куда тебе нужно?

— Неважно… нужно и все.

— Стой, а что с лицом?

— МАШ, ВСЕ, ПОКА!

Я ногой распахнул дверь на улицу. Холодный ветер резанул по разодранной щеке.

Достал мобильник. Была не была! Хуже уже не будет. Может быть, хоть так немного развеюсь.

— Алло. Ириш? Привет, это Мирослав. Мы летом на дебатах виделись.

— Привет юным политикам, — послышался радостный голос. — Что побудило тебя вспомнить обо мне?

— Ир, я хотел напомнить, что мое предложение насчет кофе в силе.

— Как оперативно! Всего полгода прошло!

— Не шути, я просто закрутился. И соскучился, кстати. Предлагаю завтра.

— Хорошо, я согласна, назначай время и место.

Я поймал машину.

Дома еще долго не мог собраться с мыслями. Просто сидел, не раздеваясь, в кресле и не мог пошевелиться.

Откуда такая ненависть? Почему никто меня не поддержал? Я дотянулся рукой до системного блока и включил компьютер. Я же лучший, да, я — лучший! Как они смеют так со мной поступать? Я крутил вверх-вниз страницу своего блога.

Запись в блоге:

miroslav:

Как же странно быть самым популярным и одновременно самым нелюбимым. Вызывать любовь и зависть, ловить восхищенные взгляды и нервные ухмылки. И второго, к сожалению, в разы больше. Какой тогда смысл быть самым лучшим, если это так тяжело и неприятно? Неужели все те, кто не хотят быть в серой массе посредственностей, кто хоть чуть-чуть возвышаются над этой толпой, терпят такое отношение?

Я открыл окно редактирования и дописал:

UPD: Сегодня от моей популярности не осталось и следа. Меня никто не любит. Страшный, страшный вердикт.

Вот и комментарий, новый. Видимо, меня решили добить.

my_paris:

А кого любишь ты?

miroslav:

К чему этот вопрос?

my_paris:

Послушай, ты же любишь только себя, ведь так?

Окружающие тебе не интересны. Ты рассматриваешь людей только в качестве массовки, фан-клуба, который нужен для подтверждения твоей значимости. Так почему же они должны тебя любить?

Знаешь, ты — эгоист. Да, ты бываешь искренним и открытым, но только здесь, в этом дневнике.

Я закрыл окно и открыл чистый документ. Положил руки на клавиатуру и задумался.

Стал перебирать в голове лица своих обидчиков. Они же мне и вправду неинтересны! Более того, у меня нет ни сил, ни желания делать что-нибудь, чтобы нравиться им. Они бесцельные, тусклые, глупые. Почему я должен подстраиваться под них? И в таком случае, почему я должен нравиться им?