Очарование некоторых людей переходит все границы. Ее команда формировалась в течение десятилетия морских странствий, и теперь женщина вовсе не хотела, чтобы…

Она ведет себя глупо. Ее люди – не ее собственность! Привязав скребок к поясу, Имена с помощью каната стала подтягиваться к кораблю. В нос ей ударил запах морской воды, смолы и краски, а также нагретой солнцем древесины, еще хранившей аромат дерева, из которого она была изготовлена. Приближаясь к поручню, Имена уловила также запах мастики, которую ее команда обычно применяла для полировки медных частей судна. С камбуза долетали упоительные ароматы пирога с корицей, ананасом и свининой. Дом, милый дом.

Оказавшись на палубе, Имена выжала рубашку и панталоны, после чего направилась в свою каюту, намереваясь прежде всего смыть с себя морскую соль, а уж потом надеть сухую одежду. Она могла потратить немного воды из запасов судна, чтобы окатиться с головы до ног. Имене был известен укромный остров, на котором имелось несколько источников пресной воды, и она планировала остановиться там на несколько дней. Максиму она об этом пока не говорила, подозревая, что он в ответ назовет несколько иных портов, в которые им следует зайти, хотя все они являются для него местами опасными.

За спиной Имены послышались глухие удары – это матросы со шлюпки лезли вверх по канатной лестнице. Потом Роксана стала отдавать приказы, чтобы шлюпку втянули и закрепили на боку судна. Норис была тут, отбивая ритм на маленьком барабане. Команда затянула песню.

Оказавшись в своей каюте, Имена сняла мокрую одежду и бросила ее в стоящую у двери корзину. На койке Норис оставила ее любимое жесткое полотенце, с помощью которого женщина вытерла влагу сначала с лица и головы, затем с рук, наслаждаясь тем, как ворсинки слегка царапают ее кожу.

– Не стоит прерывать свое занятие из-за моего появления, – произнес Максим, со стуком закрывая за собой дверь.

Хотя он и настаивал на том, чтобы делить с ней каюту, Имена определила ему место в трюме, не обращая внимания на его жалобы, что домашние животные мешают ему спать. Для нее было гораздо проще убрать герцога с глаз долой, чтобы дать себе время стабилизировать собственное эмоциональное состояние и возвести стену, за которой будут спрятаны воспоминания о его руках, обнимающих ее стан, и члене, двигающемся в ее лоне.

Имена оглянулась через плечо. Максим энергично растирался полотенцем.

– Вы хотите о чем-то попросить, ваша светлость?

– Да. – Он оставил свое занятие и перекинул полотенце через плечо. – Я хочу поговорить с тобой.

– Без одежды? – воскликнула Имена. Быстро отыскав свой самый широкий халат, она бросила его герцогу, и он поймал его до того, как тот упал на пол, и накинул себе на плечи. Она с досадой отметила, что ярко-синий шелковый халат очень идет Максиму. – Присаживайтесь, – предложила она.

Отыскав сухие панталоны, она немедленно натянула их, затем надела нательную рубашку. Снова повернувшись к герцогу, она обнаружила его сидящим на стуле за ее столом. Он притворялся, что с интересом рассматривает одну из картин, висящих на перегородке, хотя Имена не сомневалась, что в действительности он наблюдал за тем, как она одевалась.

– На полотне слева запечатлен один мой предок на поле битвы, – пояснила она. – Эта женщина первой в моем роду получила звание адмирала. Если присмотритесь внимательнее, то заметите у ее ног маленькую собачку, которую всегда изображали рядом с ней. – Имена указала на песика, кличка которого, так же как и имя его хозяйки, была витиеватыми буквами выведена сбоку рядом с рамой.

– Сколько лет назад это случилось?

Она пожала плечами:

– По крайней мере три сотни лет назад. Эта дама вышла замуж за чужеземца, как и моя мать. Но страна ее мужа вскоре была завоевана и присоединена к империи, поэтому он автоматически перестал считаться чужаком. Очень помогло и то, что его внешность ничем не отличалась от внешности жителей страны.

– Империя захватила столько народностей, – произнес Максим, – что пора бы уже меньше внимания обращать на внешность.

Имена пожала плечами:

– В таком случае придумают какой-нибудь иной способ отмечать статус человека. А цвет кожи изменить нельзя. – Она не решилась сесть на свою койку, предпочтя в качестве сиденья сундук. – Чем я могу помочь вам, ваша светлость?

– Я надеялся…

Максим резко замолчал, и Имена подняла голову. Неужели она действительно слышала выстрел?

Послышался топот сотен ног по палубе, и кто-то забарабанил в дверь:

– Капитан! Капитан!

Максим первым оказался у двери и распахнул ее. В каюту ввалилась взъерошенная Норис. Сделав глубокий вдох, она выпалила: