Нож с кислой миной взирала на него.

– Ваше очарование не имеет надо мной власти, – сказала она, – но я не могу пойти против логики. Позвольте мне перевязать ваши раны, и можете нести капитана наверх. – Она повернулась к Имене: – Обещайте мне не покидать рулевой рубки и вообще не вставать со стула.

Максим улыбнулся:

– Благодарю вас, Тесса.

Нож улыбнулась в ответ, без привычного для нее сарказма.

Имена вздохнула:

– Приведи его в порядок, чтобы мы могли поскорее подняться наверх.

Она ни за что не призналась бы, как приятно ей быть прижатой к груди Максима и утыкаться лицом ему в шею, пока он нес ее в рулевую рубку. Как просто было бы закрыть глаза и погрузиться в сон, но в груди волной поднималось беспокойство за команду и судно.

Стены в рубке имелись лишь с трех сторон, а четвертая была занавешена бамбуковой занавеской, которая без труда сдвигалась в сторону. К палубе здесь были прикручены болтами два стула, предназначенные для несения длительных вахт. Максим опустил Имену на один из них и встал рядом. Имена кивнула рулевому, Бонневи, и задышала глубоко и размеренно, вбирая в легкие чистый морской бриз. Имена почти успокоилась, когда заметила приближающуюся к ним Роксану.

Помимо того что схватилась за горящий канат, второй помощник капитана казалась невредимой.

– Мы вырвались на две длины судна, капитан, – сообщила она. – Черный корабль отстает больше, чем «Быстрина», – у него команда менее дисциплинированная.

– А что у нас? – спросила Имена.

– Хийу убит при первой же стычке, и Большой Вим истек кровью прежде, чем кому-нибудь удалось помочь ему. Невенс ранена в живот, но Нож считает, что у нее есть шанс выкарабкаться. А вот насчет Йедона или Осла у нее такой уверенности нет. Филипп может лишиться глаза. Рана на голове Куана оказалась не такой страшной, как казалось на первый взгляд, но ему придется лечиться около недели.

– Держи меня в курсе событий. Организуй похороны погибших, как только мы уйдем от преследования. И пошли ко мне Четри, когда у него найдется свободная минутка.

– Да, капитан.

Когда Роксана ушла, Имена откинулась на спинку стула и прикрыла глаза, оплакивая свою потерянную команду. Теплые ладони Максима коснулись на мгновение ее головы, облегчая боль, затем скользнули ниже и принялись ритмично сжимать и разжимать плечи. Он не произносил ни слова.

Когда Имена снова открыла глаза, перед ней стоял Четри, а герцог лежал на палубе, скромно привалившись спиной к стене рубки. Сама того не осознавая, она заснула, но, по крайней мере, головная боль отпустила.

– Донесение, – сказала она.

– Мы вырвались вперед на три длины корабля, – с довольным видом сообщил первый помощник. – Даже запаха гари почти не ощущаем.

– Хорошая работа, – одобрила Имена, – так держать. – Она потерла глаза, словно присыпанные песком, и снова посмотрела на Четри. – Что еще? Выкладывай!

– Капитан, я взял пленных.

– Пираты? На борту моего судна? О чем ты только думал?

– Эта наложница, Анна, сама захотела пойти с нами, – ответила он.

– После того как выдала Максима своему капитану! – воскликнула Имена, с трудом сдерживая гнев.

– У нее не было выбора, – возразил Четри. – Другая женщина, Сюзела, отбывала наказание за свое поведение, а Анна – за поведение Сюзелы. Они с трудом пробились к нам, Имена. Анна убила одного из пиратов, вонзив ему шпильку в глотку.

Имена заморгала от удивления:

– Как это… изобретательно.

– Они в трюме под присмотром Норис. Заявляют, что могли бы помогать нашему хирургу.

– Что-то они слишком деятельны для пленников, – заметила женщина.

– Но они могут оказаться полезными для нас, – смущенно ответил Четри.

– Я сама поговорю с ними и сообщу о том, какое наказание их ждет, если они осмелятся подорвать наше доверие к себе. Именно так, наше доверие. Ты не станешь говорить им, что я не причастна к их пленению, чтобы они могли извлечь из этого знания какие-то выводы. – Она сверлила Четри командным взором. – Я удивлена и раздосадована, что ты совершил подобное без моего разрешения.

Он медленно поклонился ей, признавая свою вину, и надолго задержался в таком положении, прежде чем выпрямился снова.

– Готов понести любое наказание, капитан.

Имена понимала, что нужно применить к нему какие-то санкции, чтобы показать, кто на судне главный. Зачастую именно дисциплина являлась той тонкой гранью, что отделяла жизнь от смерти.

– Когда мы в следующий раз окажемся в сухом доке, ты станешь стоять вместо меня на вахте, а я отправлюсь вместо тебя развлекаться на берег.

– Да, капитан, – ответил Четри, снова отвешивая поклон.

– Ты не ранен? – спросила она.

Он покачал головой: