— Привет, — сказал особист, вынырнув из боковой двери. — Пошли.

Контрразведчики сидели на чердаке, вернее, на половине чердака. На другой половине — через стену от отдела ФСБ — лежали метелки, грязные мешки, голубиное дерьмо…

— Давай, что у тебя? — спросил Сергей, когда они зашли в его кабинет-пенал (два на три метра, заваленный бумагами, заставленный столами и сейфами).

— Планы. — Филин протянул ему дискету.

Разведотдел пограничной группы и отдел военной контрразведки ФСБ официально считались органами взаимодействия. Поэтому каждый месяц составляли никому не нужные планы и подписывали их у начальства.

— Что-то новое есть? — поинтересовался Сергей, вставляя дискету в раскрытый ноутбук, что лежал на столе.

— Как обычно…

— Ну так я мог бы старый распечатать. — Особист затолкнул дискету до щелчка. — Но все равно спасибо… Кстати, я знаю, кто расстрелял вашу машину.

— «Вашу»? — Константин осуждающе посмотрел на особиста.

Конечно, у военных контрразведчиков свое ведомство, у пограничников совсем другое. Но сказать «вашу машину» все равно было бестактностью.

— Это была подстава, — продолжил особист, — а подставил ребят сам Мазуров.

— Бред, — отрезал Константин.

— Если кто-то узнает, что я это тебе сказал, мне дадут по шапке. Мое начальство боится утечки. Но я тебя давно знаю, я так всем и говорю: Филин хороший парень, ему можно доверять.

— Спасибо, брат. — Константин снисходительно улыбнулся и похлопал Сергея по плечу. — Я у тебя в неоплатном долгу.

— Ты зря смеешься, все очень серьезно. — Опарин чуточку обиделся. — Расстрел машины был пробным шаром. Абреки собираются устроить большую войну на границе, чтобы под шумок перебросить крупную партию наркотиков.

— Сергей, давай начистоту: мы слишком давно знакомы, чтобы ходить вокруг да около. Ты– не можешь знать, что готовится на границе. Это я работаю в разведке, а не ты. Поэтому не вешай мне лапшу.

— Эта информация пришла не с той стороны, а с этой. Перебрасывать наркоту будут миротворцы. Ты слышал когда-нибудь позывные: Дровосек и Гранит?

— Может быть. — Филин подумал: что-то подобное мелькало в данных радиоперехвата. Кому они принадлежали, он не знал. Но это вполне могли быть псевдонимы кого-нибудь из штаба Коллективных миротворческих сил. (КМС — совершенно отдельная организация, к которой пограничники никаким боком не относились.)

— Они — исполнители, — сказал Опарин.

— Я проверю эту информацию. А при чем тут Мазуров?

— Он в доле.

«Так вот оно что! — Неизвестный проснулся в холодном поту. — Мазуров! Он подставил меня. Из-за него я здесь!» Человек обхватил руками голову.

«Вспоминай же, ну вспоминай быстрее», — стал он твердить сам себе.

Андрей Ветров не любил бывать в управлении. Там все такие отглаженные, отутюженные. На брюках свежие стрелки, о которые можно порезаться. Форма одежды — строго по уставу…

Но бывать все же приходилось. И довольно часто. Правда, рабочее место лейтенанта было в редакции, что на окраине города. Однако добыть информацию (хлеб журналиста) можно было только в управлении.

Пресс-служба находилась на самом опасном пятачке в штабе: на втором этаже, напротив двух дверей, обитых красным дерматином. Один кабинет — командующего, другой — начальника штаба. Попадешь кому-нибудь из них под горячую руку и — прощай, оружие. Вернее — служба.

— Как дела? — спросил Андрей у капитана-порученца, сидевшего за перегородкой в узком пенале возле двери командующего.

— Нормально, — ответил офицер.

— Война на границе не началась? — шутливым тоном поинтересовался Ветров.

— Нет.

— Ожидается?

— Нет.

— Неужели совсем ничего не случилось за ночь? Это же с тоски засохнуть можно…

— Утонул разведчик, переплывавший через реку, — сообщил порученец. — Но если ты об этом напишешь, я тебя убью.

— Понял, не дурак. — Ветров улыбнулся и зашел в пустой кабинет пресс-службы (пресс-секретарь куда-то уехал, сказал порученец). Позвонил в свою редакцию, сообщил, что берет очень важное интервью. А сам сел за компьютер и стал играть в преферанс.

Вслед за Ветровым на пятачке появился Филин.

— Когда свой хлеб начнете отрабатывать? — спросил у него порученец.

— Я сообщу тебе по факсу… Начальник штаба у себя?

— Уехал.

Филин увидел краем глаза Ветрова. «И этот здесь», — с неприязнью подумал капитан. У него почему-то всегда портилось настроение, когда он видел этого журналиста.

— Жаль. — Константин вздохнул. — Ну, я пошел.

— Погоди, побудь со мной. — Порученец показал на стул.

Он появился в приемной недавно, и у него сразу же с половиной управления возникли дружеские отношения. Потому что парень был хороший.