Бревна везли впереди отряда и прямиком к началу оврага. А впереди лосей шла пешая разведка, которая присмотрелась к месту, подстрелила одного из часовых, но второго упустила, и часовой, воспользовавшись скоростью коня, ускакал по дну оврага, чтобы предупредить своих. Вот здесь и понадобилась сила четырех лосей, чтобы быстрее, прежде чем люди Торольфа успеют выбраться из оврага, доставить бревна к месту. Но лосей уже опередили конники и заняли позицию с приготовленными луками. Причем передовые кони все были этой ночью подкованы новыми копытами, и со стороны можно было подумать, что на овраг наступает несколько сотен конников. Как это воспринял противник, впрочем, никто не знал. Лоси бревна все же доставили вовремя и прежде чем была предпринята попытка прорыва. Воины в овраге, должно быть, вообще надеялись, что отряд Большаки идет не в их сторону и минует их засаду, обойдя овраг стороной. И потому выжидали. А когда поняли, что ищут именно их, пришли в замешательство от звука множества копыт и опять не сразу вперед двинулись, но потом поняли ситуацию и предприняли попытку прорыва. Но было уже поздно. Конники надеялись, что смогут стремительным клином пробиться через пеший строй и прорубиться через строй конный, но два прочных бревна, на которые кони налетели корпусом в темноте, сразу устроили кучу из поверженных тел, уже пробитых несколькими стрелами и в дополнение копьями. Конная атака затормозилась, и воины Торольфа, не продолжая схватки, сразу отступили в глубину оврага, надеясь найти другой выход. А здесь уже Большака показал, что он умеет легко менять планы, сообразуясь с обстановкой. Бревна в овраг не сбросили, а просто оттащили за те же веревки, но теперь даже лосей не впрягали, потому что воинам это сделать было быстрее.

– Живан!.. Лоси по дну оврага – в полную скорость. Остальные, поверху… Расстреливать… Конники – дальний край, пешие – ближний…

Никто больше не раздумывал, и все перешли к действиям. Мощная атака лосей двинулась по дну, с прохождением узких участков расширяя свой строй. Она не была такой быстрой, как конная атака, но оказалась гораздо более тяжелой и безостановочной, потому что лоси легко сметали лошадей вместе с всадниками, уродовали и убивали и от препятствий только злились и входили в яростный боевой раж. Часть воинов Торольфа, побросав лошадей, пыталась выбраться по краям оврага, но там их уже встречали и пешие, и конные воины и ударами копий и мечей, и стрелами, пущенными с близкого расстояния, сбивали с крутого склона. Разгром неполной сотни был полным. И только в одном не оправдались надежды «большого сотника», который намеревался часть своих воинов посадить в седла. Здоровых трофейных лошадей просто не оказалось. Разъярившиеся лоси рогами и копытами изуродовали всех…

– Овсень не прибыл? – коротко глянув на небо, сразу спросил Большака конунга, встречающего его у ворот поместья вместе с Огнеглазом. – Пора бы ему уже…

– Мне только что доложили… Большая колонна прошла к фьорду… Если наша охрана пропустила, значит, это свои. Думаю, Овсень повел пленников на ладьи… Сейчас будет здесь… Наверное, он был прав в своем решении, но мне все равно не нравится, когда в моих землях поступают против моей воли.

– Ансгар… – с легкой укоризной заметил Большака. – Воины с большой охотой воюют за того, кто уважает не только свою волю, но и их тоже. Тем более это даже не наемные воины, а посторонние, только помогающие тебе по доброте душевной… Овсень вообще мог бы не воевать на твоей стороне…

Юный конунг только передернул плечами в раздражении. Он не хотел выслушивать нравоучения даже от Большаки. На что «большой сотник» громко вздохнул.

– Что у тебя? – спросил конунг.

– Все… Неполной конной сотни у Торольфа больше не существует.

– Потери есть?

– Четверо воев Овсеня легко ранены, остались в строю. Один из моих хуже – стрела горло пробила. Дней пять проваляется, потом месяц будет говорить шепотом… Похудеет – есть ему будет сложно. Придется мне на хмельной мед тратиться. Еще лоси стрелами исколоты… Они основное дело делали… Живан говорит, что это обычное явление и колотые раны у лосей заживают быстро, если их лечить. Он сразу, кстати, и лечить начал. Знает, как с лосями обращаться. Что здесь без нас? Разведка что-то доносит?

– Доносит. Ты опять, кажется, оказался прав. Торольф концентрирует свои силы не на той стороне Ослофьорда, где будет идти собрание, а на противоположной, с нашей стороны…

Из темноты по дороге из фьорда почти бесшумно поднимались воины на лосях. Впереди шествовал великан Улич и нес крупного всадника, которого трудно было с кем-то спутать. С другой стороны, из двора, выходили староста Хрольф со старостами других виков и норвежские сотники. И обе группы сошлись рядом с конунгом одновременно.

– И что ты хочешь сказать? – с вызовом, но не совсем уверенным тоном спросил Ансгар у Овсеня.

Овсень переглянулся с Большакой. Потом глянул на норвежских старост и сотников.

– Как ты и приказал, мы освободили своих пленников и посадили их на ладьи.

Ансгар сначала растерялся от таких слов. Потом глянул на Хрольфа, который был не в курсе самовольства русов, на других и понял, что Овсень не хочет ронять авторитет молодого конунга перед его самыми верными людьми, и кивнул.

– Это хорошо. Как все прошло?

– Торольф уже продал пленников хазарам…

– Он не имел права продавать их до ярмарки, – сказал конунг.

– Тем не менее он продал. Хазары прислали конвой в двадцать воинов и повели пленников на свои галеры. Мы хазар перебили и перебили пять десятков воинов Торольфа из тех, кого он выставил в засаду рядом со своим поместьем. Дварфы хорошо дрались… Цени их, конунг, они сослужат тебе хорошую службу…

– Пленникам поставили клейма?

– Еще нет…

– Это хорошо. Хорошо, что ты так поторопился. Пленников отбивать можно. Похищать рабов запрещено законом. Правда, если бы хазары успели поставить клейма, это тоже было бы противозаконно, и вопрос решился бы все равно в твою пользу. Но… Пленникам пришлось бы дожидаться решения суда. Моего суда… Вернее, сначала суда торговой палаты, а потом моего. Так по закону.

Договорить конунг не успел, потому что с дороги от Ослофьорда раздался стук копыт. Казалось, скачут несколько десятков воинов. Но из темноты вынырнули только трое разведчиков. Из седла выпрыгнул один, чтобы не докладывать конунгу сверху вниз.