В нынешнем Обитаемом мире от кристаллов зависело очень многое. Когда-то, давным-давно, живые поющие кристаллы использовали в своих практиках танцовщицы Нимы; тогда не особо задавались вопросом, каким образом кристаллы рождают мелодию, синхронную настроению и характеру хозяйки, и как еще их можно использовать. Знали только, что кристаллы сами выбирают себе танцовщицу, и у одной будут звучать как хор мартовских котов, а у другой смогут уловить тончайшие оттенки эмоций и передать их чудесной музыкой. Гораздо позднее, уже во времена после разделения земель, люди первыми смогли использовать кристаллы как источники энергии, настраивая их на особую частоту звучания. Живых, природных кристаллов было не так много, поэтому пришлось озаботиться созданием их искусственных аналогов. В этом, как и в добыче живых кристаллов, смогли преуспеть только цверги. В своих подземных лабораториях они выращивали источники энергии, от которых зависел весь мир.

В стеклянные формы, дно которых было покрыто слоем порошка из драгоценных камней, растертых в мельчайшую пыль, помещали живые камни. После долгой, мучительно тонкой настройки они начинали звучать так, что частицы драгоценной пыли спекались в мелкие кристаллы, подобные по своих свойствам породившему их. Разумеется, они были намного слабее и далеко не такими чуткими, но все же их было достаточно — и они были намного дешевле.

Кейри Гааль, бывший обычным военным химиком, непривычно тихим и незадиристым для эльфа, в один прекрасный день продал все, что осталось от фамильных ценностей (его предки до дня Огненной Купели были ювелирами), и купил один живой поющий кристалл в личное пользование. Продавшего его цверга, вероятно, хватил бы удар, если бы он увидел, как Кейри распорядился своим новым приобретением: безжалостно растер его в мельчайшую пыль, на основе которой и начал эксперименты. Он поставил на кон все — и выиграл. Созданный Кейри Гаалем материал, карпалим (на староэльфийском это означало «проворный»), нанесенный на внутреннюю поверхность перчаток, позволял эльфам концентрировать ту часть природных сил, которые они одни способны были улавливать, и преобразовывал ее в силовые поля. Эльфы никогда окончательно не отказывались от практики общения с родными стихиями, и теперь это сослужило им добрую службу. А острые уши помогали им находить невидимые потоки и вихри; чтобы не раздражать их чувствительность лишний раз, эльфы-аспиды носили металлические, обычно серебряные наконечники.

Закончив демонстрацию, Эредиа вышла из голограммы, посмотрела на свою оценку (она оказалась максимально высокой), довольно хмыкнула и, аккуратно сняв, уложила боевые перчатки на место. Потом она закрыла чувствительные уши и, не без удовольствия выслушав вишины восторги, направилась дальше.

Следующий зал был отведен углежогам. Орки были первыми, кто пришел на помощь эльфам после падения Лис-Арден. Они собрали выживших, выходили раненых, обороняли границы выжженной пустоши от остатков армии Леса. Эльфы приняли их помощь — просто и спокойно, как принимает старший брат руку младшего, который, когда пришла беда, был очень далеко, но вернулся, как только смог. С тех самых пор эльфы и орки шли одной дорогой; возможно, по мнению многих она вела в никуда, но иного пути для себя потомки альвов не видели.

В этом зале Виша увидела, как менялись тяжелые доспехи углежогов, защищающие их от попадания дефолиантов и пламени.

— Вот, попробуй, примерь, — и Эредиа опустила на плечи Више подобие рюкзака, вместительные баллоны для напалма или дефолианта. Даже пустые, они легли весьма ощутимо, заставив девушку согнуться.

— Держи, — и в руках Виши оказался распылитель, крепящийся к гибким металлическим шлангам, отходящим от баллонов. — И попробуй выпрямиться.

Виша честно попыталась — но и заплечный груз, и тяжесть в руках тянули ее вперед и вниз. Эльфка засмеялась и помогла девушка снять оружие.

Походив вдоль экспозиции, налюбовавшись доспехами — и опаленными боевыми, и нетронутыми выставочными, Виша спросила профессора Эредиа:

— Скажите, а почему здесь нет посвящения павшим в день Огненной Купели? Это была страшная битва, но разве можно представить военную историю эльфов без нее?

Эльфка ответила не сразу.

— Этот зал открывают один раз в году. Мы справляем свою тризну в одиночестве, не приобщая к ней остальной мир. У меня нет свободного доступа в этот зал, а даже если бы и был… идем дальше, Виша.

Следующий зал был огромен — иначе размещенные в нем экспонаты, боевые флюги, попросту не убрались бы. Это был единственный зал реплик — в мире, где ресурсы были обозримо исчерпаемы и немногочисленны, было бы непозволительной роскошью держать рабочие машины без дела. Виша, с позволения своего профессора, залезла в каждый флюг, чувствуя себя ребенком на параде военной техники.

В свое время, еще до ее встречи в Джесхетом Ломаром, альх-Хазред, желая произвести на нее впечатление, подолгу рассказывал ей об устройстве флюга.

Насколько моргенштерны были велики и медлительны, настолько же флюги были изящны и быстры. К вытянутой округлой капсуле крепились два крыла, способных поворачиваться вокруг своей оси и при этом достаточно гибкие. В крыльях располагались небольшие двигатели, работающие на искусственных кристаллах, настроенных под определенный живой, находящийся в самой капсуле и оживляющий основную силовую установку. Управление флюгом обеспечивали перчатки, подобные боевым. Благодаря карпалиму крылья флюга слышали руки пилота и повторяли все их движения.

Виша, сидя в реплике последней модификации боевого флюга, вспоминала, как альх-Хазред демонстрировал ей свое мастерство.

Чтобы разбудить поющий кристалл, флюгеры использовали камертоны; они носили их на шее и берегли как зеницу ока. Обычно цверги, находя живой кристалл, достаточный для флюга, выращивали под него комплект вспомогательных кристаллов и настраивали камертон; однако бывали случаи, когда флюгеры подстраивали к поющему кристаллу свой собственный голос и определенные образом пропетая терция запускала основную силовую установку. Альх-Хазред предпочитал камертон. Он ударял им по тяжелому золотому браслету, который получил в наследство от деда и никогда не снимал. Затем шаммахит надевал управляющие перчатки, разминал пальцы и кисти, дожидаясь, пока звучание поющего кристалла у него над головой не превратится в несложную мелодию, напоминающую тягучую музыку его утерянной родины. Он укладывал руки на подлокотники кресла, начинал тихо подпевать кристаллу и в какой-то момент его флюг словно просыпался.