— Обойдусь.

— Кажется, нет… Ты что только что сделать хотел, дурачок?

— Самого в детстве роняли! — обиделся я.

— Не спорю. Ну так?

Я вздохнул:

— Я — её Хозяин, её гены настроены на меня, и с любым другим её ребёнок будет очередной Жрицей. Но я всегда могу её подарить… сделать так, чтоб она принадлежала Эррарру…

— И ты это сделаешь? Не разочаровывай меня!

— Она его любит! Я должен позаботиться о сестре…

— Да? Что ж… Но тогда ты потеряешь все права на неё, разорвёшь узы, созданные веками, пустишь хатт-ха под хвост все мои старания… и отдашь ЕЁ во власть существа, которое не сможешь контролировать… Он будет с ней рядом, смотреть на её улыбку, слушать её голос, и для него она будет танцевать… Ты этого хочешь?

Я фыркнул:

— А что мне остаётся?!

— Она — твоя. Неужто ты её вот так запросто отдашь?

— Тан — разумное существо, она имеет право на выбор, — хотел бы я сам заглушить тот голос в голове, нашёптывающий противоположное…

— Тогда договоримся. Поклянись, что если и подаришь её, то ровно через три года. Хорошо?

— Но… Да, пожалуй. Правда, от этой отсрочки не легче…

— Да-да! Совсем не легче! Но, мальчик мой — три года. Поверь, я знаю, что говорю! Запомни: три года!

— Ладно, это, в принципе, немного… Но — зачем это, Дэрр? Я ведь умру, какая разница… Я могу отсрочить вступление моей воли в силу, конечно…

— Не умрёшь! Уж поверь мне. Как сказала наша общая знакомая, «такое не тонет»!

— Обо мне?

— И о тебе в том числе.

— Когда?

— Да лет, почитай, семьсот назад…

— Издеваешься?! Меня тогда и в проекте не было!

— Сит, ты ведь не дурак, правда? Как переводится Ситтирр, скажи-ка? С языка демонов?

Я замер, обратившись к памяти предков. Ситтирр… Темнейший?

— Отлично, парень. А Дэрр с драконьего?

Я застыл. Да нет, не может быть этого…

— Темнейший… — прошептали мои непослушные губы.

В комнате вспыхнули свечи, отражаясь в моих глазах.

— Когда же ты, наконец, поймёшь, мальчик, — насмешливая улыбка, сгущающаяся вокруг тьма, — Что говоришь с самим собой…

Свечи потухли. Стало темно. И я видел только своё отражение с синим блеском в глазах, а в голове металось одно-единственное воспоминание: гибкая девушка, совершенно обнаженная, пляшущая на фоне пламени…

И слова из какой-то дикой, непонятно песни:

Мы танцем безумным и ад отопрем,

Мы — тёмные, милый… И мы — не умрём…

Я вздрогнул и стиснул виски. Всё исчезло, но гибкая фигурка осталась, извиваясь в огне камина, и всё больше приобретая знакомые черты.

Я умру месяц спустя. Может, и к лучшему… Поскольку все Правящие давно сошли с ума. И я — не исключение.

Хан

Я сидела, свернувшись клубочком, и таращила глаза на Али. Женщина, напевая что-то себе под нос, готовила какую-то потрясающе пахнущую ерунду.

— Ханни, деточка, — подала она голос, — Тебе солёное или не очень?

Я икнула.

— Ханни, ч тобой всё хорошо?

Облизала пересохшие губы:

— Да… Отлично… Мне всё равно…

— Ладно, на свой вкус! Милая, а сколько тебе лет? — резко сменила женщина тему.

— Пятнадцать, — от неожиданности я ответила честно. Женщина охнула:

— Сама дитё ещё!.. А где твои родители?

— Не знаю, — получилось резко. Я начала уже вставать, чтоб уйти, но замерла, услышав: — Да, вы с Саном друг друга нашли.

Я моргнула и замерла:

— Почему…

— А ты слышала о его матери и сестре?..

— Расскажите! — ну, пожалуйста, помоги мне его понять…

Она усмехнулась:

— Слушай!..

— Да уж, — пробормотала я, — Дрянь его мать! У неё ведь всё было, какая разница…

— Ну, не скажи. Не было любимого рядом… У каждого свои приоритеты.

— Ха! Любовь! Её не существует!

— Может так, а может и нет… Я тоже в своё время избавилась от ребёнка. Потому, что так захотел муж. Но что-то пошло не так, и я потеряла способность иметь детей…