– Я - настоящий и единственный наследник на дасирийкий трон, - сказал он "глазу", будто где-то там, далеко, на другом конце земли, Ракел еще мог услышать его слова.
– Никто не станет приказывать мне. Сперва я покорю Дасирию, а после, когда Верховная служительница благословит меня на императорство, я подожду послов из Рхеля. И тогда уж мы поговорим на равных, как должно.

Регент небрежно толкнул шар рукой. "Глаз" покатился по столу, на мгновение замер у самого края, словно предлагал Шиалистану передумать... и свалился на пол. Гладкая поверхность распалась на три куска, испуская из каменных внутренностей сверкающую дымку.

Арэн

Глаза Бьёри были широко распахнуты. Северянка лежала на полу, странно вывернув руки на одну сторону. Ноги разъехались в стороны, сорочка задралась неприлично высоко.

– Нужно...
– Миэ попыталась выйти вперед, но Арэн задержал ее.
– Подумай о ней, срам же...

– Уйди, - процедил дасириец сквозь зубы, не сводя глаз с пятна крови на животе северянки.

Оно расползлось от самой груди и терялось где-то в промежности. Огромная многоножка, что будто пожирала Бьёри. Дасириец слышал ее жадные лакающие звуки. Она пожирала его нерожденного сына, и радостный детский смех неумолимо отдалялся.

– Нужно все осмотреть здесь, - настаивала таремка.
– Может, выйдет понять, что произошло.

Дасириец молча указал на веревку, что болталась у самого окна.

– Скажи мне - ты видишь этого румийца?

– Нет, но...

– И я не вижу. Убирайся. Боги мне свидетели - зашибу и глазом не моргну.

Волшебница не стала испытывать его терпение, вышла и прикрыла за собой дверь. Но даже оставшись один, Арэн не спешил двигаться с места. Его ступни будто вросли в пол, а глаза не видела ничего, кроме крови на животе Бьёри.

Бесчисленное количество раз он проживал в голове весь тот день. Шаг за шагом, каждый вдох и каждое слово. Как вышло, что он не заметил подвоха? Не углядел, что северянка не пила вина, которое с охотой подливала остальным. Как мог он не заподозрить худого, когда она вызвалась сварить зелье для Раша? Они ведь постоянно были вместе, спали в одной постели. Видел ли он хоть раз, чтоб женщины бросали карманника? Никогда. Будь их воля, каждая волочилась бы за ним до самого Края.

Дасириец склонился над девушкой, дрожащей ладонью тронул ее волосы. А может, это боги повелел карманнику убить ее? "За наши грехи", - проскочила в голове Арэна мысль. Он присел на пол, рядом с северянкой, боясь дотрагиваться, словно девушка могла исчезнуть. "Она и так уже исчезла", - нашептывал какой-то надоедливый зуд в голове.

В ладони Бьёри лежал ключ. Арэн не мог понять, что за харстовы козни заставили девушку разыскать ключ, и пойти в комнату, где был привязан карманник. Но мертвые - верные стражи своим секретам.

Он оплакивал девушку и сына, хоть глаза его были сухи. Сколько прошло времени - Арэн не знал. Кажется, за окнами то темнело, то светлело, но было ли то игра природы или день и вправду сменила ночь, дасириец не знал. Растревожила его громкая перепалка в коридоре. Один из голосов принадлежал таремке, другой, судя по разговору, хозяину "Лошадиной головы".

– Нечего в моей гостинице мертвячку держать!
– донеслись до Арэна слова.
– У меня чай не усыпальница и не склеп, чтоб покойников оплакивать. Тихо всегда было, так нет же - обязательно надобно развести болото, чтоб от меня все честные торговцы разбежались.

– Мы заплатим за неудобства, почтенный, - пыталась вразумить его Миэ.

– Что мне толку с вашего золота, если скоро мою гостиницу все стороной обходить будут? Сказано вам - есть охота слезы лить над мертвой, так забирайте ее и где в ином месте оплакивайте.

Арэн поднялся, в последний раз посмотрев на девушку. Если бы он не знал, что северянка мертва, мог бы поклясться Ашлоном, что выражение ее лица сделалось укоризненным.

– Девушку следует похоронить, - сказал он хозяину, как только покинул комнату.
– Она северянка, думаю, ее следует хоронить по обычаям артумцев.

Тот кивнул, мигом переменившись в лице. Арэну невыносимо было глядеть на его перепачканный кровью передник. Должно быть, дурные вести застали хозяина "Лошадиной головы" за разделкой туши. И чем больше дасириец смотрел на темные разводы по краям передника, тем более блеклыми они становились. Вскорости ему стало казаться, что они и вовсе выцвели, как трава на жарком солнце.

– Миэ, дай этому доброму господину столько золота, сколько потребуется, чтобы Бьёри получила достойное успокоение.

И, не став ждать до чего договорятся эти двое, вернулся в комнату таремки. Он не мог спать, не хотел есть и не находил себе места. Когда вернулась волшебница, дасириец метался по комнате, словно загнанные зверь в клети бродячих скоморохов.

– О ней позаботятся, - осторожно начала Миэ.

– Зачем она взяла ключ? Зачем пошла к Рашу?!
– Арэн что есть силы приложил кулаком стол. Деревянная столешница скрипнула, будто огрызнулась на удар.