– Аидал тоже изменился с тех пор, - встряла Фархи.
– Боль - это только начало, преодолевая ее - мы освобождаемся.

– Так это милость стало быть?
– Раш фыркнул, о чем тут же пожалел, едва не взвыв от боли.

– Расскажи мне, кто те люди, которые про тебя знают.
– Голос отца сделался резким.
– Где их искать, что за птицы и какие у них слабые места.

Раш не мог отделаться от мысли, что время вернулось вспять, с той лишь разницей, что вместо Арэна и таремки, вопросы задают сестра и отец. Не хватало еще перепуганной брюхатой северянки. Но и в этот раз карманник собирался оставаться верным себе.

– Вот, у нее спроси, - он кивнул на Фархи.
– Если б не ее длинный язык...

– Я не знала, что нас будут подслушивать!
– перебив его, стала оправдываться румийка.

– Помолчи, - пресек ее торопливые речи отец, и властно приказал Рашу рассказать свою версию.

Карманник не мог сдержать улыбку, слыша недовольное сопение сестры.

Когда он рассказал, как было на самом деле, его слух порадовал звук пощечины - громкий и звонкий. Синяки под глазами стремительно набухали, и карманник почти потерял способность видеть, но слух с лихвой дополнял то, что услужливо рисовало воображение. И все же Раша кольнула досада, что так и не довелось увидеть в этот момент лицо Фархи.

– Разве не учил я тебя быть осторожнее, глупая девчонка?!
– негодовал отец.
– И не смей рта раскрывать, иначе, клянусь Темной матерью, ты разделишь его участь.

Карманник почти физически чувствовал палец, указывающий в его сторону.

– Чем ты лучше него, скажи? По крайней мере, этому позору семьи хватило ума прожить в Эзершате столько лет и не выдать себя.

– Я не знала, что нас будут подсушивать, тот дасириец глуп. Я всех обвела вокруг пальца, они поверили мне. Откуда мне было знать, что кому-то придет в голову.

– Арэн может не самый большой мудрец Серединных земель, - Раш кое-как собрал губы в улыбку, наслаждаясь небольшим триумфом, - но уж точно не дурак.

– Но раз даже твоя северянка его облапошила, - зашипела румийка.
– Ничего, я оставила ему подарочек. Чтобы не забывал, как опасно бывает трогать то, что в стороне лежит, и никого не трогает.

– Так про коровье дерьмо говорят, - не мог не ответить Раш, прикидывая, о каком подарке может идти речь.

– Я его девку выпотрошила, будто рыбу. Она и пикнуть не успела. Дура - и весь сказ.

– Что ты сделала?
– невольно переспросил карманник.

– Так твоя девка белоголовая их таким варевом отпоила, что явись я перед ними и назовись Вирой, так никто бы не засомневался, только бы в ноги упали и поклоны били. Хозяин по моей просьбу девке нашептал, будто поганый румиец хочет во всем ей сознаться, она и поверила. А там уж и я ее поджидала. Представляю, что подумал дусириец, когда нашел свою замарашку: она убита, а поганого румийца и след простыл. Так как думаешь - ты все еще станешь говорить, что друг твой умен? Я вот за такие слова и клопа сушеного не положу.

– Говорил же, чтобы не звала его братом, - проскрежетал отец. Он терял терпение.
– И ты убирайся, с тобой после поговорим. Скажи Аидалу, чтобы заканчивал с северянкой, и готовил лабораторию.

О том, что девушка ушла, Рашу сказали ее шаги. Когда они вовсе стихли, карманник облизал губы - кровь на них засохла и взялась неприятной коркой.

– Где мать и остальные?
– спросил он. Страха получить еще одну затрещину не было. Станет ли тот, кого отходили пудовым молотом, бояться упавшего на голову яблока?

– Умерла, - ответил отец.
– Бросилась с башни в море, когда узнала, что ты сбежал. Мы не сразу догадались, где ты. Она изводила себя, как тень ходила, никого не видела и не слышала, на каждый шорох оборачивалась. Признаться, мы бы так и решили, что ты помер где-нибудь, или утоп, но Фархи тебя слишком хорошо знала. Если бы ни она, никому бы в голову не пришло, что ты сбежал. Никто прежде...

– ... не уходил от своего предназначения, - устало закончил за отца Раш.
– Сдается мне, что-то здесь не так. Уж всяко лучше я румийцам полезнее был бы живой. Пусть и с такими-то ушами. И я бы стал таким, как вы - почитал Темную мать, ненавидел весь Эзершат, кроме того клока земли в океане, на котором живу. Никто из вас не пробовал настоящего вкуса жизни. Отгородились от мира, и возитесь в своем муравейнике.

Отец, похоже, растерял всякую охоту учить сына тумаками. После таких речей Раш не сомневался, что тот снова кликнет матантов и уж теперь-то они точно запинают его до смерти. Но родитель молчал. Какое-то время в сырых стенах стояла тишина: где-то размеренно капала вода, слышался мышиный писк.

– Темная мать всем посылает испытание заблуждением, - наконец, сказал румиец.
– Ты был слеп. Ее воля велела тебе покинуть остров. Так она избавляет нас от тех, кто может ослабить нас. Мы - Первые люди, от их крови и их великой мудрости. А ты - гниль. И ее нужно беспощадно вырезать, пока она не расползлась дальше. Ты убил свою мать, а она, прежде чем уйти, умертвила своих детей! Темная мать отвела руку от Аидала, а иначе и он бы последовал вместе с остальными к Гартису. А потом твоя мать бросилась головой вниз, и я слышал, как она, падая, проклинала тебя!