– Решил, раз я захмелел, так и вовсе соображение потерял?

– С чего ты взял?

Старик отмахнулся от него, а регент не стал лезть на рожон. Но у Равана были другие планы.

– Ты поедешь с воинами, как подобает человеку, который взялся быть хранителем императорского трона!
– Дасириец бахнул кулаком по столу.
– Иначе никогда тебе не быть здесь в почете. Эти люди не признают слабака.

Шиалистан мысленно покачал головой. Сколько раз он слышал подобные речи? Не сосчитать. Но дед с завидным упрямством твердил их всякий раз, когда выпадал случай. Регент рассчитывал хоть бы вечер перед походом обойтись без нравоучений, но не тут-то было. Но раз уж разговор повернул не в тот бок, Шиалистан собирался пойти до конца и выторговать себе право остаться в замке.

– Я не покину замок, - сказал он как можно увереннее.

Дед расплескал улыбку еще шире, на все лицо, будто кто привязал кончики его губ к ушам, и тянул изо всех сил. Шиалистан не сомневался, что за показным добродушием последует волна гнева. И не ошибся, потому что дед, закусив настойку кукурузным сухарем, обрушил на внука весь свой гнев.

– Думаешь, можно так просто отсиживаться здесь, пока кто-то другой станет за тебя грудью на пики лезть?
– с прищуром, спросил он.
– Кровь царская - не водица, да, внучок? Отчего-то мне кажется, Амады знали, кого слать к дасирийцам. Овца ты, Шиалистан, которая умеет жрать и срать, и с которой проку - тюк шерсти трижды в год. Тобой вертеть можно, как детским волчком - не пикнешь же, никогда слова поперек не скажешь, а всего-то нужно погрозить тебе мечом. Ай да Ракел, я-то со старческого ума решил было, что рхельцы нашли в тебе достойного, а на самом деле - просто выбрали овцу посмирнее, чтобы под седлом ходила, если придется, и в зад давала себя иметь всякий раз, когда на нее влезут.

Шиалистан нахмурился, готовый нагородить гадостей в ответ, но проглотил обиду, и запил ее цукатовой настойкой. Деда молчание только раззадорило. Он схватился с места, опрокинув стул, и прошелся по залу, грохоча деревянными подошвами по граниту. Камень будто стонал под тяжелым шагом, а эхо вздыхало, ударяясь о стены.

– Раз у нас такой разговор получается, Шиалистан, давай говорить начистоту.

"У нас?
– мысленно захохотал регент".

– Я догадывался, что рхельская знать выбрала тебя не случайно. Ты, как-никак, сын родного брата нынешнего царя. Когда тебя выписали регентом при малолетнем Сатаре Третьем, я сразу смекнул, что затеяли рхельцы. Посадить своего на престол, обеспечить ему право наследовать власть и, после, договариваться об остальном. Ты начал строить дороги, в обход Тарема, затеял наводить порядки в Совете, понаставил всюду своих людей. И я молчал, и сердце мое радовалось, потому что ты вел правильную политику. Какая к собачьим кишкам разница, на чью сторону ты играешь, если Дасирийская империя не останется в проигрыше? Тарем давно уж на Дасирию помои выливает, совсем страх потерял. Мы их со всех сторон прикрываем, а они, чуть что - сразу пятками кивают да ворота на засов, будто знать нас не знают. Не нужен нам такой союзник - все это знают, но никто не отваживается говорить в полный голос.
– Тут старик хмыкнул, поглядел в кружку, будто увидал там изнанку Эзершата, и допил настойку.
– Даже я малодушничаю, помалкиваю, ибо голова мне моя пока дорога. Если б не хмель - не случилось бы и этого разговора. Старею, стал трусливее. И отчего боги меня не прибрали, пока отвага при мне была?

– Я не понимаю, куда ты клонишь, - признался Шиалистан. С одного боку - разговор выходил не таким страшным, как показалось сперва, а с другого - скука утомляла не меньше. Или старик вздумал уморить его до смерти воспоминаниями?

– А ты слушай внимательнее, а не то я подумаю, что одно ухо тебе без надобности, - огрызнулся старик.

Регент не понимал, откуда родилась такая перемена. Раван и раньше был не медовая коврижка, но никогда не грубил так открыто и всегда учил, а не поучал, как теперь. А память, словно заговоренная, подсовывала воспоминания того дня, когда старик сидел на золотом троне. И, как не неприятно было это признавать, смотрелся на нем ладно, как император. Сидел - и плевать на всех хотел, не то, что Шиалистан, которого пугал каждый шорох.

– Дасирии нужен император. И не будет большого греха в том, что он станет союзником Рхелю. Тарем без Дасирии пропадет, а Дасирия без Тарема, но с Рхелем, станет сильнее. Нечего брататься с куропатками, когда лисы рядом.

– Не могу не согласиться, - кивнул Шиалистан.

– Не может он...
– передразнил дед.
– Я помогал тебе, взял под свое крыло, надеялся, что ты станешь приемником, за которого не стыдно. Ну и что с того, что за рхельцами руку тянет, думал я, главное, голова на плечах есть, и смелость, раз сунулся в пасть к врагам. Я видел, какие игры ты затеял. Не все пришлись мне по сердцу, но и Гирам не был чистоплюем. Да и как не замараться, в такое болото сунувшись. Но ты, вместо того, чтобы наставлять свою волю, смирно слушаешь Ракела. Куда царь ясный скажет - туда и ты.

– Не правда!
– возмутился Шиалистан, и выскочил из-за стола, словно ошпаренный обидными словами.
– Ракел занимался моим воспитанием, когда меня вышвырнули отсюда! И я благодарен ему, потому что даже отцу до меня дела не было. А после, когда и он умер, дядя единственный, кому до меня дело было. Думаешь, сладко мне пришлось там, где меня тоже не принимали за своего? Рехельцы видят во мне дасирийца, дасирийцы - ублюдка Бренны от рхельского гуляки. Побыл бы ты на моем месте - не стал бы поучать, как мне себя вести надобно.

Раван ухватил бочонок за бока - и швырнул в Шиалистана. К счастью, хмель уже достаточно разобрал деда, и бочка пролетела над головой регента, не задев его.

– Ты... Ты...
– задыхаясь от злости, плевался регент.
– Сделай так еще раз, и я велю тебя повесить!

– Вели. Может, хоть что-то да научишься делать без указки Ракела.

Слова задевали, но регент не мог не признать, что Раван прав. Он чувствовал гнет дяди даже после того, как разбил ониксовый "глаз", и перестал поддерживать связь с Баттар-Хором. Вчера из рхельской столицы прилетела птица, но регент, сославшись на то, что она может быть заразной, велел бросить ее в огонь. Птица принесла послание от Ракела, Шиалистан в том не сомневался. Дядя волновался. Регент же, прикрывшись беспорядками в Иштаре, решил не давать о себе знать. Пусть думает, что угодно, рассудил Шиалистан, все равно будет передышка подумать и решить, как поступить дальше.

Слова деда укрепили в душе регента желание высвободиться из рхельских тисков, но, вместе с тем, и задели. Старик не верил в него, видел слабака. Точно так же, как свысока глядел на него и Первый страж, и советник над казной. Рабы, которых в замке осталось меньше, чем сквозняков, и те видели в хранителе трона человека негодного.

Только это не дало Шиалистану натворить бед сгоряча.

– Разбить Шаама - единственный твой шанс вернуть себе прежнее доверие, - уже спокойнее, продолжил Раван.
– Или, думаешь, я ради зубоскала приволок всех своих воинов?