Лаклейну было суждено отыскать ее.

Низкий голос раздался из темноты:

— Что ж, посмотрим-ка, за кем гонялся мой генерал.

Эмма взглянула в направлении, откуда донесся звук. Еще секунду назад она, без сомнения, была одна в комнате. Но уже в следующее мгновение — еще до того, как он зажег лампу, — Эмма заметила фигуру, сидящую за большим столом. Глаза вампира сверкнули красным.

Казалось, от него исходило напряжение. Он смотрел на нее так, будто видел привидение.

Совсем одна, она была вынуждена ждать в этом жутком замке, слушая то и дело раздающиеся снизу крики, которые стихли только к восходу. За это время она прошла через своего рода катарсис. Ее мысли прояснились, а решительность только усилилась, став абсолютной. Она чувствовала себя так, как, ей казалось, чувствовали себя ее тетки перед великой битвой. И теперь она ждала, чтобы все закончить… так или иначе. Эмма знала — эту комнату живым покинет только один из них.

Деместриу вызвал стражу.

— Когда Иво вернется, не впускай его сюда, — приказал он вампиру. — Какой бы ни была причина. И ни слова о том, что нашел ее. Если проговоришься, то лишишься внутренностей на долгие годы.

Что ж. Она росла, слушая не менее популярные в Ллоре угрозы — те, что начинались с «если этого не произойдет или не случится» и заканчивались «тогда приготовься к последствиям» — но этот парень был не плох.

Переместившись к двери, Деместриу закрыл ее за стражником на засов.

Знаааачит… никто не может переместиться внутрь или наружу, и теперь, никто также не может выйти отсюда?

Когда Деместриу вернулся на свое место, любое удивление, которое он испытывал до этого, исчезло. Он хладнокровно ее изучал.

— Ты точная копия своей матери.

— Спасибо. Мои тетки часто говорили то же самое.

— Я знал, что Иво что-то задумал. Знал, что он что-то разыскивал и что потерял дюжины наших солдат — в одной только Шотландии троих. Поэтому решил забрать у него то, к чему он так усердно подбирался. Но не ожидал, что это будет моя дочь.

— Что ему от меня нужно? — спросила она, хотя и догадывалась, теперь, когда имела четкое представление о своей гребаной родословной.

— Иво веками что-то замышлял, целясь на мою корону. Но он знал, единственное, что Орда считает священным — это кровное родство. Он не смог бы править, не имея связи с королевской семьей. И так случилось, что он нашел эту связь. В моей дочери.

— Так он решил, что просто убьет тебя и заставит меня выйти за него?

— Именно, — последовала пауза, и затем он спросил: — Почему ты никогда не искала меня до этого дня?

— Я узнала о том, что ты мой отец примерно восемь часов назад.

В его глазах вдруг мелькнули чувства, но они оказались столь мимолетны, что Эмма подумала, будто ей привиделось.

— Твоя мать…не сказала тебе?

— Я не знала ее. Она умерла сразу после моего рождения.

— Так скоро? — тихо спросил он будто самого себя.

— Я искала информацию о моем отце — о тебе — в Париже, — пояснила она, отчего-то пытаясь утешить его этими словами.

— Я жил там с твоей матерью. Над катакомбами.

При упоминании о месте, из которого Лаклейн с трудом вырвался, возникшая еще минуту назад толика тепла по отношению к Деместриу тут же испарилась.

— Посмотри, как в твоих глазах искрится серебро, прямо как у нее, — взгляд его красных глаз впервые оценивающе прошелся по Эмме.

Повисла неловкая тишина. Она огляделась по сторонам, пытаясь вспомнить тренировки, которые навязывали ей Анника и Регина. Накостылять Кассандре — это одно, но сейчас перед ней сидел монстр.

Она нахмурилась. Если он монстр, тогда и я тоже.

Эй, и мне не обязательно жить. Она знала, что только один из них покинет эту комнату. И теперь Эмма осознала, что это в лучшем случае.

На стенах она заметила оружие. Перевернутые вверх ногами и висящие крест-накрест мечи. Те, что в ножнах — были более подвержены ржавчине, и поэтому хрупки. Значит, нужно достать тот, что без ножен.

— Садись, — когда она неохотно подчинилась, он поднял кувшин с кровью. — Выпьешь?

Она мотнула головой.

— Поостерегусь.

Он бросил на нее взгляд полный отвращения.

— Ты говоришь как человек.

— Мне бы по доллару за каждое такое заявление… — выдохнула она.