— Я еще не ел сегодня, — ответил ликан, словно ему было неудобно в этом признаваться.

— Уж догадалась, что остановки на обед ты не делал, — ответила она, удивляясь собственному язвительному тону. — Что будешь? Что-нибудь по-быстрячку?

— Я видел те заведения. Чувствовал исходящие от них запахи. В них нет ничего, что способно придать мне силы.

— Ну, тебе виднее. Это не моя епархия.

— Я в курсе. Поэтому дам тебе знать, когда почувствую подходящее место, — ответил он, указывая ей направление по главной улице к рынку на окраине города, где находились различные магазинчики и рестораны.

— Здесь наверняка что-нибудь найдется.

Тут Эмма заметила подземную парковку — которые просто обожала, как и все подземное — и заехала внутрь.

Припарковав машину, она спросила.

— Ты ведь возьмешь еду с собой? На улице холодно.

К тому же здесь где угодно могли таиться вампиры. А раз уж она оказалась замешана во всю эту ликанскую хрень, то могла рассчитывать хотя бы на небольшую программу по защите вампира.

— Ты определенно пойдешь со мной.

Она наградила его бессмысленным взглядом. — С какой целью?

— Ты останешься рядом, — настоял он, открыв ее дверцу и становясь перед ней. Ощущая какую-то тревогу, Эмма заметила, что он, прищурившись, осматривает улицу.

Когда он взял ее за руку и потянул за собой, она воскликнула. — Но я не захожу в рестораны!

— Сегодня зайдешь.

— О, нет, нет, — пролепетала она, умоляя взглядом. — Прошу, не заставляй меня туда идти. Я могу подождать снаружи. Я подожду снаружи. Обещаю.

— Я не оставлю тебя одну. И тебе следует к этому привыкнуть.

Она старалась упираться ногами, но, учитывая его силу, это была бессмысленная попытка.

— Нет, не следует. Мне никогда не придется в них бывать. Не к чему и привыкать.

Он остановился и повернулся к ней лицом. — Почему ты боишься?

Эмма отвела взгляд, не ответив на вопрос.

— Отлично. После тебя.

— Нет, подожди! Я знаю, что не привлеку внимание людей, но я…я не могу выносить, когда все смотрят в мою сторону и видят, что я не ем.

Он поднял брови от удивления. — Не привлечешь внимание? Ну да, совсем ничье, только мужчин от семи лет и до гробовой доски.

С этими словами он потянул ее дальше.

— То, что ты сейчас делаешь — жестоко. И я этого не забуду.

Лаклейн обернулся и увидел тревогу в ее глазах.

— Тебе не о чем волноваться. Ты не можешь мне просто поверить?

Но, заметив ее свирепый взгляд, добавил. — В этом.

— Это что, цель всей твоей жизни — сделать меня несчастной?

— Тебе не помешает расширить кругозор.

Она было открыла рот, чтоб поспорить, но он резко прервал ее. — Пятнадцать минут. Если ты все еще будешь чувствовать себя некомфортно, мы уйдем.

Эмма знала, что пойдет так или иначе, знала, он дает ей лишь иллюзию выбора. — Я пойду, если сама выберу ресторан, — произнесла она, пытаясь обрести хоть крупицу контроля.

— Идет, — ответил ликан. — Но у меня будет право на одно вето.

И только они вышли на людную улицу, вливаясь в поток людей, как она вырвала руку из его хватки и, расправив плечи, вздернула подбородок.

— И это помогает держать людей на расстоянии? — спросил он. — Та надменность, что ты примеряешь на себя, словно наряд, как только выходишь на люди.

Эмма взглянула на него искоса.

— Если бы только это работало со всеми …

Вообще-то, это и работало со всеми, кроме него. Этому трюку ее научила тетка Мист. Все считали ее такой чванливой, бессердечной сукой, с повадками бродячей кошки — никому и в голову не могло прийти, что она бессмертная язычница двух тысяч лет отроду.

Эмма бросила взгляд на аллею и заметила пару подходящих местечек для ужина. Широко и злобно ухмыльнувшись про себя, она показала в сторону суши-бара.

Принюхавшись украдкой к исходящим оттуда запахам, Лаклейн сердито на нее глянул.

— Вето. Выбери другой.

— Ладно, — в этот раз она показала в сторону ресторана, к которому прилегал фешенебельный клуб. Эмма могла почти побиться об заклад, что это был бар. Она бывала в парочке таких заведений. Ведь как бы там ни было, она жила в Новом Орлеане, в городе, считающимся мировым лидером по части похмельного синдрома.

Он, несомненно, хотел отклонить и этот ее выбор, но, заметив приподнятые брови Эммы, бросил на нее злобный взгляд и, схватив снова за руку, поволок за собой.