Несмотря на эти очевидные факты, у многих наших сограждан сложилось твердое убеждение, что социальные революции приносят только зло. Эта точка зрения не возникла сама собой. Буржуазия давно перестала быть прогрессивным классом, революция угрожает ее привилегированному положению в обществе и вообще несет ей гибель. Поэтому буржуазные средства массовой информации стараются внедрить в общественное сознание предубеждение против революции и, наоборот, убеждение в предпочтительности эволюционного пути. Поскольку под эволюцией понимается развитие исключительно в рамках капитализма, интерес буржуазии в этом случае очевиден. Но насколько абсолютизация эволюции и умаление созидательной роли революции в истории отвечает интересам развития всего общества в целом?

По определению, социальная революция представляет собой качественный скачок в развитии общества, в результате которого происходит смена способа производства и общественно-экономической формации Революционный путь отличается от эволюционного не темпом и даже не глубиной перемен, а их радикальностью, выражающейся в полном и безоговорочном разрыве со старым, отжившим и замене его новым и прогрессивным.

В отличие от революционного эволюционный путь развития общества предполагает проведение реформ в рамках существующего способа производства. При этом реформы могут быть достаточно глубоки, но они в принципе не могут изменить сущность общественных отношений, поскольку правящий класс никогда добровольно не откажется от своих экономических и политических привилегий. Поэтому процесс реформирования общества приостанавливается, как только реформы начинают затрагивать коренные интересы правящего класса, прежде всего отношения собственности. Следствием торможения реформ является консервация старых порядков и замедление развития производительных сил. Наталкиваясь на сопротивление привилегированных слоев радикальным переменам, политика реформ постепенно исчерпывает свои возможности. Таким образом, интересы самого господствующего класса ставят предел возможности развития общества по эволюционному пути. В результате в конце концов общество оказывается в ситуации исторического тупика: старый способ производства не обеспечивает рост производительных сил, косметические реформы не могут исправить положение, а проведение радикальных реформ невозможно при существующей власти. В этой ситуации, когда эволюция старого общественного строя дошла до своего предела, единственным спасительным выходом из создавшегося положения является революция. Она неизбежна и рано или поздно обязательно происходит.

Однако застойные тенденции в развитии общества начинают проявляться гораздо раньше, чем возникает ситуация исторического тупика и социальная революция становится просто неотвратимой. Пока способ производства развивается по восходящей, он легко справляется с разрешением своих внутренних конфликтов с помощью реформ. Но, пройдя высшую точку своего развития, он начинает затем постепенно клониться к упадку. Достижение способом производства наивысшей, пиковой точки своего развития означает коренной перелом в соотношении эволюционного и революционного путей развития общества. Именно с этого момента, несмотря на то, что потенциал эволюционного развития еще очень велик, старые производственные отношения объективно начинают сдерживать рост производительных сил.

Дальнейшее развитие общественного производства приводит к обострению противоречий, которые уже не удается разрешить традиционными методами. В недрах старого общества появляются ростки новых производственных отношений — самый верный признак того, что господствующий способ производства уже не совсем справляется с задачей беспрепятственного развития производительных сил. Хотя возможности реформистского пути еще не исчерпаны, для преодоления тормозящего влияния, которое устаревшие производственные отношения оказывают на рост производительных сил, объективно требуются уже радикальные революционные меры. Невозможность осуществить эти меры в рамках эволюционного развития существующего строя приводит к усилению застойных тенденций и постепенному загниванию способа производства.

В этой ситуации, когда общественно-экономическая формация уже прошла высшую точку своего развития, но возможности ее эволюции еще не исчерпаны, путь революционных преобразований не является единственным средством разрешения всех противоречий. Однако именно социальная революция представляет собой оптимальный способ дать полную свободу развитию производительных сил.

Стремление правящего класса сохранить незыблемыми свои экономические и политические привилегии заведомо обрекает политику реформ на запоздалую и со временем все менее эффективную реакцию на новую социальную и экономическую реальность. Несмотря на то, что существующий способ производства еще не растратил до конца свой потенциал, своевременное революционное решение проблем все равно оказывается выгоднее эволюционного приспособления к изменяющимся условиям. Страны, совершившие прогрессивную социальную революцию раньше других, избравшие в силу каких-либо обстоятельств революционный, а не эволюционный способ разрешения накопившихся в обществе противоречий и конфликтов, получают огромные преимущества.

История подтверждает этот вывод. Буржуазная революция в Нидерландах произошла в период, когда феодальный способ производства был еще далек от своего заката. В большинстве европейских стран сословные монархии просуществовали еще два-три столетия. В то время мануфактура только-только начала приходить на смену средневековому цеховому ремесленному производству. И хотя высшая точка развития феодальным обществом была уже пройдена и внутри него появились первые ростки капиталистических отношений, феодальный строй, которому в ХVII-ХVIII веках предстояло пережить расцвет абсолютизма, сохранял способность к эволюции. Буржуазная революция еще не стояла с неотвратимой неизбежностью в повестке дня. События в Нидерландах приняли столь радикальный характер в значительной мере потому, что социальная революция стала естественным продолжением национально-освободительной борьбы против гнетущего испанского владычества. В силу благоприятного стечения обстоятельств Нидерланды получили шанс разрешить все накопившиеся в феодальном обществе противоречия революционным путем.

Именно благодаря произошедшим в них революциям, враз покончившим со всем, что мешало развитию производительных сил, Голландия и Англия вырвались далеко вперед по сравнению с другими странами и на длительный срок обеспечили себе первенство во многих областях. XIX век стал веком Англии — “мастерской мира” и “владычицы морей”. Но при другом стечении обстоятельств, например, если бы революции были быстро подавлены, Англия и Голландия могли повторить судьбу Франции или Пруссии, в которых феодальный строй эволюционировал еще 200–250 лет. В результате две последние страны отстали в своем экономическом и политическом развитии от двух первых.

Не менее показателен пример Фландрии и Брабанта. Эти две провинции в южной части испанских Нидерландов в промышленном отношении были значительно более развиты, чем северные провинции во главе с Голландией. Однако в южных Нидерландах, в отличие от северных, в силу ряда причин революция потерпела поражение, и они остались под властью абсолютистской Испании. Феодальные отношения в деревне не были ликвидированы, в городах сохранилось и даже вновь укрепилось средневековое цеховое ремесленное производство. В результате цветущие в прошлом промышленные провинции Фландрия и Брабант постепенно превратились в аграрное захолустье Европы.