А Наташа перепугалась:

– Это Артем! Он пьяный. А когда пьяный – дурной. Он нас убить может.

– Ну уж прямо так и убить, – возразил Пьянков, тут же подумав: «Хорошо, если бы он оказался один. С одним проще».

Толстяк выскочил из машины и кинулся к «Волге». В руке у него что-то было. Пьянков пригляделся: «Пистолет. Вот ерунда получается. А вдруг этот придурок выстрелит?»

– А твой Артем и правда дурак, – только успел произнести Пьянков, как толстяк рванул дверь, ткнув дулом пистолета Пьянкову в ухо.

– Ну что, педрила? Вздумал удрать от меня? От самого бара за вами еду, – как полоумный, закричал он на Пьянкова.

– Артем! – попыталась вмешаться Наташа, но толстяк не дал ей раскрыть рта.

– Молчи, дешевка. Ты убежала от меня с этим педрилой! И теперь еще вякаешь.

Пьянков сидел, держа руки на руле, чувствуя, как пальцы становятся точно железными. Никто и никогда не оскорблял его так.

– Послушай…

– Заткнись. Говорить буду я. А ты будешь слушать и исполнять.

Пьянков только открыл рот, но Артем заорал:

– Я застрелю тебя, педрила. И выброшу труп в поле. Ты понял?

Пьянков молчал. Наташа легонько толкнула его ногой и шепнула:

– Не провоцируй его. Ответь.

Толстяк услышал все-таки и, наклонившись едва ли не к самому лицу Пьянкова, возбужденно проговорил:

– Слушайся ее. Она правильно говорит. Мне завалить тебя ничего не стоит.

– Я понял тебя.

– Молодец. Правильно. Теперь глуши мотор и вылезай из машины, – приказал толстый Артем, держа пистолет наготове.

Пришлось подчиниться. Пьянков вынул ключ из замка зажигания и на всякий случай убрал в карман.

– Пять шагов пройди, ну! – как бешеный, заорал толстяк и выстрелил над головой Пьянкова.

Пьянков присел, а толстяк рассмеялся, довольный зрелищем.

– Струсил, педрила?

– Я не педрила, – обернувшись, на ходу произнес Пьянков со злостью.

– Раз я говорю «педрила», значит, будешь им. Сейчас я оттрахаю Натаху, а потом тебя. Ты знаешь, что такое «кукуруза»?

Пьянков знал. Обычно такие вещи со своим членом делали на зонах. Но решил соврать.

– Допустим, не знаю.

Толстяк разразился смехом.

– Дурак. Лаптежник. Это когда по всему члену вставляют шарики. Бабам очень нравится. И тебе понравится. А ты, дешевка, чего сидишь? Вылезай. Сейчас я тебя оттрахаю на снежной постели.

– Артем, прошу тебя, не надо. – Наташа всхлипнула, приложила платочек к глазам. Но растрогать толстяка ей не удалось.

– Дрянь! Паршивая дешевка!

– Да, Артем, дешевка. Пожалуйста, не надо. – Наташа заплакала.

Толстяк подбежал к девушке, наотмашь ударил по щеке.

– Ты весь вечер балдела за мой счет.

– Я отдам, Артем.

– А пятьсот долларов, которые прошлый раз у меня брала, тоже отдашь?

– Отдам, Артем. Только не сейчас. Завтра отдам. Обещаю.

– Что? Ты мне обещаешь отдать?

– Да, Артем, обещаю. Только, пожалуйста, не надо. Давай уедем к тебе. Хочешь, можем поехать ко мне?

– Ты жалкая тварь! Ты решила смотаться от меня. Уехала с этим педрилой.

Пьянков стоял метрах в шести от толстяка. Если бы только можно было приблизиться, оказаться рядом. Он бы выбил пистолет из руки ублюдка, а потом показал, кто из них двоих педрила.

– Слушай, не называй меня так больше. Нужна девка, забирай. Но не оскорбляй меня. В конце концов, я не сделал тебе ничего плохого, – сказал Пьянков, тут же сожалея о сказанном. Наверное, лучше бы промолчать. Ночь. Их тут всего лишь трое. И что стоит этому придурку выстрелить по пьянке? Он даже потом и не вспомнит.

Артем в два прыжка очутился рядом с Пьянковым, сунул дуло пистолета ему в нос.

На Пьянкова потянуло запахом водки вперемешку с закуской. Хотелось отвернуться, но вряд ли Артем стерпит такое пренебрежение.

– Ты еще будешь мне приказывать? Боишься за свое очко? Или за нее? – он кивнул головой на девушку. – Напрасно. Натаха у нас с пятнадцати лет в ходу. Ты спроси, под кем она только не побывала.

– Прекрати, Артем. Ты ведешь себя по-свински! – воспротивилась нападкам девушка. Сейчас ей Артем был противен. Никогда бы не связалась с ним. Даже близко не подошла бы, если бы не деньги, которыми Артем любил сорить направо и налево. Девицы всегда за ним увивались табунами. И Артем загордился. Девушки для него стали чем-то вроде мусора. Немного получше он относился к Наташе, наверное, за ее красоту. Всегда балдел от ее улыбки, не разрешал танцевать с другими. А тут побег. Такого Артем простить не мог.