После непродолжительного периода работы в городе Иваново-Вознесенске Гуральского в самом конце февраля 1921 года вновь направили в Германию. Под руководством секретаря и члена Малого бюро ИККИ Бела Куна вместе с Гуго Эберлейном и выходцем из Австро-Венгрии Манфредом Стерном (тем самым, кто позже воевал в Испании под псевдонимом Эмилио Клебер) он принял участие в восстании рабочих Мансфельда и Мерзебурга в марте 1921 года в Центральной Германии, последовавшем после стачки. Рядовым коммунистам А. Я. Гуральского представляли как «товарища Шмидта из Исполкома» [179] . В это время он разделял куновскую тактику провоцирования врага как средства разжигания революционного пожара. Проинформированные Г. Зиновьев и Н. Бухарин заняли двусмысленную позицию, предпочитая выжидать [180] . Тогда кто-то даже сочинил частушку:

Не менее агрессивно был настроен другой лидер восстания — исключенный из компартии Германии за анархизм Макс Гёльц. Его отряд численностью от 200 до 400 человек грабил банки (20 000 марок в Кредитном обществе), захватывал с целью выкупа промышленников и коммерсантов, взрывал помещения и поезда. В результате, как сообщали из Берлина Г. Чичерину, «в глазах консервативной части рабочих» движение сразу было скомпрометировано «участием двусмысленных элементов, нелепыми покушениями на общественные здания, произведенными по большей части рукою бывших боевиков» [181] . Выступления рабочих не переросли в общегерманское движение и были подавлены силой оружия. Макс Гёльц был схвачен и приговорен к пожизненным каторжным работам, а Бела Кун бежал из Германии на самолете. Позже Макса Гёльца удалось вызволить из тюрьмы, он приехал в СССР, где в 1933 году и утонул, купаясь в реке.

А.Я. Гуральский возвращается в Россию, участвует в качестве делегата с совещательным голосом от Российской компартии в работе Третьего конгресса Коминтерна в июне — июле и… опять командируется в сентябре 1921 года как представитель ИККИ в Германию и страны Центральной Европы. В составе группы коминтерновцев-нелегалов он через Ригу проследовал до Штеттина. Под псевдонимом Август Кляйне в конце января 1923 года на лейпцигском съезде компартии Германии его ввели в состав Центрального комитета КПГ. Впрочем, сам А. Я. Гуральский позже как-то утверждал, что стал членом ЦК КПГ уже в 1920 году.

До убийства 24 июня 1922 года членами националистической террористической организации «Консул» министра иностранных дел Германии Вальтера Ратенау взаимодействие Кляйна-Гуральского с руководством КПГ не вызывало больших проблем. Написанные к прошедшему в Йене съезду партии совместно с Паулем Бетхером тезисы по вопросу применения коминтерновской тактики единого фронта были поддержаны почти всеми членами ЦК. С одобрением ими была воспринята и борьба А. Гуральского против «явно правого» уклона в партийных организациях Саксонии. Однако смерть В. Ратенау обострила ситуацию в стране, усилив в рабочем движении тягу к единству действий. Попытки ряда членов ЦК КПГ (Эрнста Мейера, Якоба Вальхера, Вальтера Штеккера, Курта Гейнриха) приглушить критику пологического курса руководства СДПГ были встречены в штыки А. Гуральским. В борьбе с новоявленными правыми он одержал победу, но лишь ценой ряда уступок и союза с лидерами левого крыла в КПГ Рут Фишер и Аркадием Масловым (так называемая берлинская оппозиция), критически относившимися к самой идее тактики единого фронта.

В Германии А. Я. Гуральский работал вместе с женой Кэте Поль. В действительности ее звали Лидия Абрамовна Рабинович. Начав свою политическую деятельность в Бунде, она в 1919 году вступила в РКП(б). До своего возвращения в мае 1924 года в СССР выполняла функции инструктора ЦК КПГ в различных районах Германии и даже была техническим секретарем политбюро ЦК КПГ. Плодом ее литературного творчества стала книга «Германия накануне Октября» [182] , ставившая целью подготовить армию советских пропагандистов к приходу германской революции.

В конце ноября 1924 года К. Поль, проработав два месяца в секретариате И. Сталина, была с одобрения А.Я. Гуральского командирована во Францию в аппарат ЦК ФКП для работы среди женщин. Высланная из страны 26 апреля 1926 года, она через некоторое время поступила на службу в московский аппарат Профинтерна. В 1928–1930 гг. К. Поль являлась членом Центрального совета Профинтерна.

По линии матери, Софьи Соломоновны Рабинович, К. Поль состояла в родстве с известным большевистским деятелем Григорием Сокольниковым, осужденным по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР от 30 января 1937 года к 10 годам заключения, а в 1939 году убитым сокамерниками. Однако хотя она и исключалась в 1937 году из ВКП(б), но в следующем году была восстановлена и сумела избежать репрессий. Родной брат К. Поль — Николай — был довольно известным поэтом-драматургом, работал под псевдонимом Адуев (1895–1950). В 1920-е годы он входил в Литературный цех конструктивистов, члены которого полагали, что поэтическое творчество есть процесс «конструирования», а не интуитивно-чувственного поиска. Захоронен Н. Адуев на Ваганьковском кладбище в Москве.

В конце 1922 года или в начале 1923 года А.Я. Гуральский и К. Поль разошлись. Их сын Георгий Абрамович Поль погиб на фронте в 1942 году.

С 1922 по 1926 год А. Я. Гуральский был женат на польской коммунистке Романе Езерской (наст. фам. Вольф), в период партдискуссии 1923 года сочувствовавшей позиции Льва Троцкого. Следствием стало ее увольнение из юридического отдела ГПУ и отправка на работу в Польшу, где она возглавила окружной комитет КПП. В 1926–1932 годах Р. Езерская находилась в заключении. Выйдя из тюрьмы, вернулась в СССР и поступила в Международную ленинскую школу. В 1934–1935 годах работала в Париже в составе польского секретариата при ЦК КП Франции, позже была референтом представительства КПП при ИККИ. 11 декабря 1937 года по приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР Роману Езерскую расстреляли.

Август 1923 года. В Кремле под влиянием «немецких товарищей» пришли к выводу, что в Германии возникла революционная ситуация. Началась лихорадочная подготовка вооруженного выступления. Ставкой была судьба не только немецкой нации, но и социализма в Европе и России. Побывавшая на инструктаже в партруководстве перед отправкой в Германию журналистка Лариса Михайловна Рейснер записала в блокноте: «…Победа коммунизма в Германии означает его победу в Европе. Иначе для нас не разрешить и другое затруднение — о нашем внутреннем рынке, об аграрном мелком кредите. Если у Германии и нет денег — то за наше сырье она может дать свои машины и фабрикаты. Союзные коммунистические державы будут жить на строго экономических] выгодах — а не на основе «свободной любви». Кроме того, Герм[ания] даст нам хороших организаторов более развитого хозяйства. Это ускорит наше развитие на 20 лет» [183] .