— Я так и думал, что у тебя потрясающие ноги.

Мартина воинственно выставила подбородок. Хорошо, хоть он одет. Денби не запугать ее.

— Да и у тебя ничего!

Не дав ему времени ответить, Мартина кинулась в спальню и захлопнула дверь. Впрочем, это было слишком похоже на бегство.

Денби помешал в камине кочергой и принес еще охапку дров.

— Завтра Мэтт прилетит снова, — сказала она первое, что пришло в голову, выходя из спальни.

— А тебе откуда знать?

— Ну, на Мэтта я всегда могу положиться.

— И что же ему здесь нужно? Доставляет и забирает твоих приятелей?

Мартина так и задохнулась от возмущения.

— Летчик знает, что я не развлекаю незнакомых мужчин. — Она прикусила губу.

«Получается так, будто я какая-то затворница, старая дева». Она искоса посмотрела на Денби: интересно, заметил ли ее оговорку?

— А я думаю, что у такой женщины, как ты, отбоя от поклонников не должно быть. — Он погладил ее еще влажные волосы.

Мартина почувствовала, что краснеет. Следует ли понимать, что Денби нравится ее внешность? И все? То есть только физическое влечение? Она сплела пальцы. Так легче удержать себя от того, чтобы потянуться к нему и дотронуться.

— Я придумала, как отблагодарить тебя за то, что помог с крышей.

— Ну и как же? — Денби прядь за прядью пропускал ее волосы между пальцами.

— Проявлю твою пленку.

— Какую пленку?

— Ту, которая у тебя в аппарате. Помнишь, зачем ты вернулся вчера вечером?

— Даже и не думай! — коротко бросил он и угрюмо набычился.

Этого еще только не хватало! Там ведь только она и запечатлена. Кадр за кадром. В таком количестве, конечно, не было нужды, но, раз начав, Денби уже не мог остановиться, словно догадывался даже издали о неминуемой их встрече. «Вот так мотылек летит на пламя, — подумалось ему. — Да, но кто мотылек? Уж не я ли?»

Или ему тоже предстояло оказаться одним из тех, кто все эти годы заставлял ее страдать? Право, эта девушка заслуживает большего, нежели он может ей предложить.

— А если мне самой хочется? — Мартина живо подалась к двери и сняла аппарат.

— Оставь эту штуку в покое, — прорычал Денби, в два прыжка подскочил к порогу и вырвал аппарат у нее из рук. — Это новый тип пленки, ее нельзя проявлять в домашних условиях. — И, нажав на кнопку перекрутки, Денби откинул заднюю крышку аппарата, вынул цилиндрик с пленкой и сунул его в карман.

Мартина была изумлена. Хотела добро сделать, а он, похоже, усмотрел в ее предложении какую-то угрозу. Уж не вмешательство ли в личную жизнь? И это после того, как сам-то с ней не церемонился. Она круто повернулась.

— Куда это ты?

— Это мой дом, — процедила Мартина. — Впрочем, пожалуйста: иду на кухню что-нибудь приготовить.

— Я тебе помогу. — Денби повесил аппарат на место.

— Спасибо, как-нибудь сама справлюсь.

— Мне казалось, мы уже договорились об этом, когда крышу чинили. Знаю, что справишься. Я…

— Ты восхищаешься моими многообразными талантами, — медовым голосом договорила за него Мартина.

Денби нервно сжимал и разжимал кулаки.

— Слушай, чего ты от меня, в конце концов, хочешь?

— Да ниче… — Встретившись с ним взглядом, Мартина замерла на полуслове.

Ну почему, стоит ему только посмотреть, вот как сейчас, и у нее колени подгибаются? Почему она не может взять себя в руки?

— Я всего лишь хочу помочь тебе, — мягко объяснил Денби. — Что в этом плохого?

— Там у меня только суп и сандвичи.

— Да мне куска хлеба с маслом хватит.

Если бы маслом была она, Мартине одного его взгляда хватило, чтобы растаять. Наблюдая за ним исподтишка, Мартина не могла не отметить, как ловко Денби управляется. Ей всегда нравились мужчины не теряющиеся на кухне. Так теперь, стало быть, она восхищается его многообразными талантами, пытаясь не замечать пробегающих между ними токов?

Пока Мартина разогревала суп, Денби толстыми кусками нарезал ветчину, сыр и положил их на хлеб домашней выпечки. В голове ее вертелись десятки вопросов. Кто он? Как здесь оказался? А впрочем, какое это все имеет значение?

Неведомый, случайный приезжий, он открылся сразу же, не столько ее уму, сколько ее чувству, и теперь Мартине было известно о Денби куда больше, чем можно узнать за два-три дня обычного знакомства. Эти два дня кажутся Мартине вечностью.

Оба они в этой жизни солдаты. И в обоих выстрелили те, кому они верили. Неужели только физиологическая сторона любви может исцелить душевные раны, вернуть ощущение полноты жизни?..